Как у них могла подняться рука убить его?

Он не знал об этом мире, о зле и жестокости. Как они могли преследовать его, считая семенем греха?

Женщина с трудом вытащила из кустов челнок. Она приготовила все заранее, не дожидаясь этого дня, связав ветки осины веревкой, без топора, и пошла с ними к ребенку у скалы.

Ее глаза рубинами сияли в темноте ночи. Когда лицо ребенка, словно луна, обратилось к матери, слезы ручьем потекли из ее глаз. Ребенок больше не плакал. Он молчал, спокойно принимая свою участь.

Он словно знал, что мир охотится за ним. Ему, должно быть, кто-то сказал, чтобы он умолк. Его тело, закутанное в пеленки, не двигалось. Он даже не был похож на новорожденного. Его глаза были открыты, он уже узнавал мир, в котором родился, и свою мать…

Когда ее губы коснулись лба ребенка, слезы потекли по его маленькому лицу. Его мать умирала, прощаясь с ним. На земле, на небе… Нигде в мире не было никого, кто мог бы ему помочь.

Женщина положила ребенка в челнок дрожащими руками. У нее не было другого выхода, кроме как предать его воде. Лучше утонуть и унестись вдаль, чем жить в несчастье, как его мать.

Если он не исчезнет с лица земли, люди будут преследовать его. Пери захотят его убить. В эту ночь миры стали соучастниками греха. Они стали свидетелями того, как мать вырвала свое сердце и бросила его в воду. Они видели это и молчали. Весь мир молчал перед такой жестокостью. Когда семя греха было брошено в воду, все и произошло.