Это отвечает Лиран, и сердце у меня горит от его слов.

– Я пытался с этим бороться, но, когда герой попадает в немилость, люди требуют, чтобы им дали возможность его наказать.

– Я знаю, – отвечает Авиелл. – Но неужели она действительно должна лежать здесь, на холодном мокром полу?

– К нашей свадьбе она будет освобождена. Осталась всего половина недели.

Я действительно была без сознания три или четыре дня? Изо всех сил я стараюсь дышать спокойно, но ребра у меня зверски болят.

– Мы не должны были этого делать, Лиран.

– У нас не было выбора. Если архангелы доберутся до нее, они убьют всех и вся. Все демоническое. Каждого героя. Сила Навиен слишком велика. Ваше с Арком решение, что ты вернешься и разоблачишь ее, было бесполезным.

Так вот для чего этот ангел хотел меня использовать? У меня сводит судорогой лицо.

– Я не хотела, чтобы меня все увидели. Я была недовольна.

– Тебе надо было доверять мне и моему плану. Мы должны быть рады, что Густа и остальные так быстро переключились, когда все поменялось.

О каком плане они говорят? Неужели они все были вовлечены в этот заговор?

– Я просто всегда хотела, чтобы Навиен была в безопасности и чтобы ее происхождение ей не мешало. – Слова Авиелл звучат лживо.

– А я хочу спасти этот мир. Ради этого я готов пожертвовать всем. В том числе и ею.

Эти слова ранят меня. Но я почти ничего не чувствую. Меня мучают голод и холод, заглушая душевную боль.

Я успеваю услышать, как Лиран приказывает охранникам держаться от меня подальше и немедленно сообщить, если я проснусь, как вдруг все затихает. Но как только наступает тишина, так же быстро она нарушается, я слышу скрип решетчатой двери, и вскоре ко мне приближается шарканье двух грубых сапог.

– Я знаю, что ты не спишь, – рявкает неизвестный мне мужчина.

Я не двигаюсь с места. Но потом он подходит ближе. Я кашляю, перестаю притворяться спящей и сворачиваюсь в клубок.

– Этот идиотский закон тебя защищает. Но попробуем позволить тебе умереть, прежде чем тебя допустят к службе.

Я сплевываю кровь и внезапно начинаю ощущать рядом с собой отвратительную вонь. Тогда я начинаю смеяться. Голос у меня так охрип, что я едва его узнаю.

– Ты действительно думаешь, что это произведет на меня впечатление?