– Это слово такое. Обозначает глупого человека.

– Значит, тебя обвинили в убийстве отца?

– Да.

– Тогда это не ты тупица, а люди.

– Почему?

– Какой дурак осмелится поднять руку на своего отца? Альбалы вот чтят своих предков. Не помню у нас подобных случаев. Неужели у вас не так?

– Не все люди относятся с уважением к своим родителям, к сожалению. Хоть отцеубийство в Кормеуме и карается смертью, да только иногда это не останавливает человека. Им может двигать всё, что угодно: обида, зависть, гнев. Временами он перестаёт себя контролировать. Такое случается.

– А мы не способны пойти против своих. Раздоры с другими родами у нас бывали, и не раз. До убийств же дело никогда не доходило. Любой альбал знает, что в противном случае он не сумеет избежать кровной мести. Для нас она норма. И люди, между прочим, на себе это тоже не раз испытали.

– Зачем ты пошёл вместе со мной? Ты же явно не хотел этого.

– Отец велел пойти. Я не мог его ослушаться. Несмотря на то что эта идея не пришлась мне по душе.

– Ты его любишь?

– А как же. Он дал мне жизнь. Многому научил. Чуть ли не всю свою жизнь я провёл возле него. Бегал за ним туда-сюда, как хвостик. Повторял движения, повадки, манеры общения. Всем, что я знаю и умею, я обязан ему. Уилфри я, конечно, тоже обязан, но если бы не отец, не думаю, что он бы за меня взялся. И ты ведь любил своего отца, правда?

– Да, только мы вряд ли вместе проводили столько же времени, сколько вы. Если честно, мы с ним вообще редко общались. Он либо работал всё время, либо пил. В промежутке между этими двумя действиями иногда он занимался со мной, пытался чему-нибудь научить, только мне не этого от него хотелось. Мне нужно было всего-навсего, чтобы он был рядом. Чтобы я к нему мог прийти, и мы бы сели, поговорили друг с другом как отец с сыном, о том да о сём. О любой ерунде. Кто знает, может быть, он не любил меня так, как я его. Или вообще не любил. Не знаю. Да и уже нет смысла знать. Его больше нет.

– Ну а мать? У людей, насколько мне известно, женские особи привязаны к своим детям. У вас их не так много, как у наших женщин. Наши же почти никакого участия в жизни потомства не принимают.

– Она умерла от болезни, когда я был совсем маленьким, поэтому в этом я, пожалуй, схож с альбальскими детьми, – пытаясь засмеяться, Дилан выдавил из себя лишь кривую улыбку. Не дождавшись взаимности, он продолжил. – А так да, действительно, людские мамы горой стоят за своих детей. И за хороших, и за плохих.

– Может, у тебя хотя бы друзья есть?

– Есть. На днях выяснилось даже, что их у меня несколько. Но настоящий друг только один. Его зовут Раймунд. Он словно копия Уилфри. Только повыше и слегка помоложе. Постоянно выручал меня изо всяких неприятностей.