На ватных ногах она двинулась к кухонным шкафам — в этом доме почти все пили фильтрованную воду из кувшинов, но Алена привыкла к бутилированной. На ходу она вспомнила про «бревно», и вдруг захотелось провалиться сквозь землю от стыда. Одно дело сверстника-златовласку обзывать, как в голову придет, а другое дело взрослого мужчину старше ее. Откуда только смелости хватило? От обиды, наверное.

Обогнув стойку для готовки и оказавшись за спиной у Егора, Алена надеялась почувствовать облегчение, но этого почему-то не случилось. Когда она открывала дверцу шкафа, где всегда стояла бутилированная питьевая вода, от осознания, что сейчас она и Егор стоят спиной друг к другу, Алене почему-то стало так тоскливо — хоть вой. Как будто после ее признания они стали еще более чужими людьми, чем раньше. Она теперь все время себя вот так будет чувствовать в его присутствии?

Обнаружив, что часть полки, где раньше стояли бутылки с водой, пуста, Алена едва не заплакала. Теперь ей придется идти к обеденному столу, где стояли кувшины с фильтрованной водой — то есть прямо перед Егором.

Плюнуть на все и мучиться от жажды? Глупость какая-то…

Алена взяла чистый стакан и поплелась к столу. Когда она наливала воду из кувшина, заметила, что рука дрожит. Почему же так невыносимо-то стало находиться рядом с ним? Еще вчера ничего подобного не было. Все потому что сейчас он знает о ее чувствах? Она как будто совсем голая перед ним теперь, и от этого очень стыдно.

И все-таки Алена не сдержалась. В какой-то момент просто почувствовала, что губы вздрагивают, а глаза заволокло влагой. До слез ее довела собственная дрожащая рука.

Стыдно.

— Если ты собираешься плакать каждый раз, когда видишь меня, то тебе не стоило этого говорить, — холодно, с заметным раздражением произнес вдруг Егор.

Алена догадалась, что он наблюдал за ней. Она шмыгнула носом и, не поворачиваясь, хмуро пробурчала:

— Сама знаю. И уже пожалела, что сказала. Я же знала, что ты все еще любишь свою бывшую невесту. Бессмысленно было говорить.

Она поднесла ко рту стакан, выпила залпом почти половину и поставила его на стол. Проходя мимо Егора, не удержалась и проронила с тихой обидой:

— Извини, если тебе неприятно.

Алена вздрогнула, когда рука Егора поймала ее за запястье. Она обернулась и посмотрела на него удивленно. Его взгляд, в котором почему-то сквозила усталость, смотрел не на нее — вниз, туда, где его пальцы держали ее руку.

— Я не люблю ее. Это уже в прошлом. Мне было тяжело видеть ее, потому что я виноват перед ней. И никогда уже не смогу ничего исправить, поэтому больше всего боюсь снова совершить ту же самую ошибку.