Сквозь стеклянные панели французских дверей пробивался теплый свет свечей, какие любила использовать семья Страттори.

– А я думала, Страттори живут в горах, вдали от посторонних глаз. – Обычно я видела только Элен.

– Я могу получить все, что захочу, главное – назначить хорошую цену. – Дьюи замедлил шаг и развернул меня лицом к себе. – Ты сильно надышалась дымом. И упала в обморок. Уже не в первый раз. Я должен убедиться, что моя прима в состоянии помочь мне победить на завтрашних выборах.

Я сильно сомневалась, что у меня хватит сил подняться по его величественной лестнице, не говоря уже о том, чтобы шляться за ним весь день, а вечером летать на трапеции. Но я изобразила улыбку, пожала ему руки и, цепляясь за перила, побрела наверх вслед за двумя хорошенькими горничными.

По крайней мере ванна была замечательная, в горячей воде моя кожа порозовела и размякла. Тепло успокоило головную боль и помогло расслабить ноющие мышцы. Я клевала носом и с трудом размыкала слипавшиеся веки. Когда я наконец вылезла из ванны – ножки которой были сделаны в виде львиных лап – вода была черной от сажи. Вот они, последние частицы моего дома.

Оцепенев, я наблюдала, как водоворот уносит их в сливное отверстие.

В шкафах было полно одежды, сшитой на мой размер. Тяжелые платья по моде Дневной стороны с пышными нижними юбками – абсолютная безвкусица, мы с сестрами частенько потешались над ними. Вряд ли Дьюи приобрел все это сегодня – слишком уж много. В ящичке туалетного столика лежала расческа – точно такая же, какая была у меня дома, только новее. Бальзам для волос, тот же самый, каким усмиряла мои непослушные кудри Колетт. Я смазала им влажные волосы и, глядя в овальное зеркало, наблюдала, как они постепенно скручивались в колечки.

Неужели Дьюи возвращался в прошлое, чтобы добыть для меня эти банальные мелочи? Вряд ли. Он же еще не совсем помешался.

Убрав с лица влажные локоны, я надела белый пеньюар с оборками и спустилась по лестнице. С раннего детства я не носила ничего столь благопристойного.

Из внутреннего дворика доносились приглушенные голоса Дьюи и кого-то из Страттори. Вслед за горничной я вошла в его кабинет, и она закрыла за мной французские двери. На миг я испугалась, что она их запрет.

Свечи из слоновой кости, непременный атрибут церемонии исцеления, разрисовали стены длинными тенями. Почему-то эти свечи тревожили душу сильнее, чем гулкие коридоры, мертвенная тишина и даже шкафы, полные уродливых платьев, сшитых точно на меня.

Эта целительница Страттори была совсем не похожа на ту вечно пьяную, пренебрегающую обычаями докторшу, помогавшую нашей семье. Впрочем, и дом был не мой.