Он облегченно вздохнул.

– Она думала обо мне?

Кровь застыла у меня в жилах.

Тревор смятенно потупился. Губы дернулись в тщетной попытке промолчать, но фамильная магия не знала пощады.

– Нет.

Дьюи отпихнул меня. В холодных карих глазах вспыхнуло бешенство. Придется рискнуть и, чего бы мне это ни стоило, пустить в ход мою магию. Успокоить его гнев, пока паром, на котором уезжает Джеймисон, не скроется за горизонтом.

– О ком она думала?

Нет, мне не успеть. Поздно…

– Она думала о нем, сэр. О Джеймисоне.

– Потому что мне его жалко! – выпалила я, и из глаз наконец брызнули давно сдерживаемые слезы. – На праздничном шоу будут репортеры, они напишут о нашей свадьбе во всех нью-йоркских газетах. И это разобьет ему сердце.

– Она говорит правду, сэр, – перебил Тревор. Он не стал упоминать о множестве других причин, по которым я думала о Джеймисоне…

Нет. Не буду думать о нем. Больше никогда, если хочу, чтобы он остался жив.

Дьюи внимательно посмотрел мне в глаза:

– Я не позволю дурачить меня. Если вздумаешь обманывать…

– Он уедет. Как только Триста наберется сил и сможет отправиться в путь…

– Триста еще много дней не придет в себя. – Он излучал уверенность.

Меня пробил холодный пот. Дьюи уже проделывал это не раз – причинял боль родной сестре, чтобы она не смогла остановить пожар. Если он опять переведет часы, то в следующий раз постарается, чтобы Джеймисон не выбрался из огня живым.

– Я сумею избавиться от него. Навсегда. – Я взяла Дьюи за руки и придвинулась к нему так близко, что наши носы соприкоснулись. – А теперь давай лучше вернемся к разговору о том, как мы вместе будем править Шарманом.

Долгое мгновение тишину нарушало только размеренное тиканье часов в коридоре. Я не отвела глаз, даже не моргнула, пока он взвешивал мои слова.

– Если я его еще хоть раз увижу, – процедил наконец Дьюи, – он покойник.