Сердце, полное надежды, забилось быстрее, чем барабаны Ревеллей. Мы и впрямь покидаем Шарман. И можем поехать куда угодно. Вместе.

В кромешной темноте я потянулась к Джеймисону, коснулась губами его подбородка, прохладной щеки и наконец губ. Под мокрой рубашкой его сердце рвалось из груди, и я прижала к нему ладонь.

Впервые за долгое время я дала волю фантазии и мысленно нарисовала у себя в голове пейзажи с фотографий, которые в детстве вырезала из журналов и развешивала на стене. Города на материке. Горы. Пирамиды.

Паром пришел в движение, и мы чуть не упали. Хохоча, Джеймисон притянул меня обратно к себе.

– Куда хочешь поехать в первую очередь? – прошептал он мне на ухо.

Я прижалась к нему и улыбнулась в темноте:

– Куда угодно.

Эпилог Лакс

Эпилог

Лакс

Где-то вдали растворялась в тишине нежная мелодия кларнета. Мы вошли в вестибюль роскошного декадентского отеля. Я обернулась к Джеймисону:

– А мы можем себе это позволить?

Он просиял:

– Пусть я ничего не понимаю в драгоценных камнях, зато неплохо разбираюсь в долларовых купюрах.

Грязные материковые деньги. Монеты мне еще нравились, но за четыре месяца я так и не привыкла к мятым банкнотам.

– Сможем остановиться всего на одну ночь, – признался Джеймисон и взял меня под руку.

Мы направились к стойке регистрации, восхищенно разглядывая все вокруг. С потолка свисали огромные люстры. Везде, от потолочных панелей до мраморного пола, поблескивали позолоченные детали. Отель был похож на золотой глазированный торт. По вестибюлю фланировали гости в длинных шубах, под которыми призывно перешептывались драгоценные камни. Моя кровь, кровь Ревеллей, забурлила.

– Здесь слишком красиво, – прошептала я, не в силах отвести глаз от великолепного декора. Рука невольно потянулась к фотоаппарату – ценнейшей вещи, которую Джеймисон выторговал в Филадельфии. Позже сделаю снимок. Нана непременно должна увидеть эту красоту.

– За работу в порту мне неплохо заплатили, – тихо сказал он. – Кроме того, мы же собирались отпраздновать.

Четыре месяца. Прошло уже четыре месяца с тех пор, как мы покинули Шарман, а это значит, что если Хроносы сейчас захотят расследовать гибель Дьюи, то им придется расплатиться за это тридцатью тремя годами своей жизни. Будут ли они готовы пойти на такие жертвы ради своего отвергнутого родственника?