Отбросив одеяло, я помчалась быстрее. Мне дышалось так легко, как никогда раньше, только голова еще немного кружилась после магии Страттори. Год за годом кровная магия подтачивала мои силы. Когда в последний раз я двигалась столь же легко и свободно?
Но нет, до свободы еще далеко.
Длинноногий Джеймисон бежал вровень со мной, но за спиной грохотали тяжелые сапоги. Охранников стало еще больше.
– Надо спрятаться.
– Надо уходить. – Схватив Джеймисона за руку, я метнулась в соседний переулок. Впереди расплывались огни Главной улицы. Под грохот уличных оркестров мы пробирались сквозь гуляющую публику. Вокруг прохаживались жители Ночной стороны, они с нетерпением ждали результата выборов. На тротуарах толпились туристы, подвыпившие и веселые. Мы замедлили бег, пригнули головы, надеясь смешаться с толпой, но Джеймисон был слишком высок, а на мне из одежды было только забрызганное кровью трико. Хорошо, что здесь, на Ночной стороне, этим никого не удивишь, и на нас даже не взглянули.
Здесь мой дом. Не Дьюи, не его охранников с Дневной стороны – только мой. И хотя на месте Большого шатра зияла пустота, я все равно могла с закрытыми глазами найти дорогу на этих улицах.
Держась в самой гуще толпы, я зигзагами двигалась к набережной. Джеймисон накинул на меня свою куртку. Чтобы скрыть запачканное кровью трико. Кровью Тревора. Из-за меня…
– Рано еще. – Джеймисон сжал мне руку. – Переживать будем потом. Не сейчас.
Во взгляде ясных голубых глаз все еще сквозило сожаление. Сегодня он лишил жизни человека, и, хотя я была благодарна ему за это, гибель Дьюи чуть было не обернулась смертью Тристы.
Остался всего один квартал. В лунном свете поблескивала длинная вереница больших элегантных паромов, принадлежавших Дьюи, у входа на пристань стояли и переговаривались двое полицейских.
Их взгляды упали на нас. Эдвардианцы.
Если они услышат наши мысли, узнают о Треворе…
– Пой песенку, – шепнула я Джеймисону.
Он бросил на меня недоуменный взгляд.
– Пой про себя. Скорее!
Высокий полицейский сдвинул брови. Надо срочно думать о чем-то другом. О чем угодно.
«Дурачки на Дневной стороне, прижимая богатство к груди, В одиночестве ночью ложатся в постель. Ну а если твой дом – наш Шатер, никогда ты не будешь один, Так поднимем бокал за семейство Ревелль!»