– Редкая погода для этого времени, – сказал Эрик. – Что-то механикеры из погодного контроля недосмотрели.

– Идём со мной. – Мне хотелось коснуться его руки – прикоснуться к нему – но я не осмелилась. – Если бы не ты, их бы здесь не было.

Он покачал головой:

– Нет, Иде. Это ни к чему. Сёстры хотят увидеть тебя… Кроме того, у меня ещё есть дела в городе.

– В Парящим порту?

– Ты обещала не вмешиваться, – напомнил Эрик, но голос его был мягок. – Удачи, Хальсон. Увидимся вечером.

– Спасибо, – сказала я вслед его удаляющейся спине.

У самого входа на вокзал он обернулся – долгий миг, когда мы смотрели друг на друга, напомнил мне о нашей первой встрече… Тогда я, краснея от неловкости, пробиралась к свободному месту в здании ильморского магистрата, а он – знаменитый ястреб – стоял на трибуне, готовясь произнести свою речь.

Теперь в наших взглядах было что-то, чего не было в тех – чего не было ни в одном другом взгляде на моей памяти.

И в глубине души уже тогда я знала – теперь это что-то никогда не закончится.

А потом двери станции за ним закрылись – а я пошла навстречу поезду.

Редкая толпа быстро схлынула. Люди торопились скорее уйти с вокзала, кутаясь в плащи и поднимая повыше воротники курток.

Ласси и Ада стояли на перроне. Обе крутили головами, но Ласси делала это как-то порывисто, по-новому. Завидев меня, они рванулись было вперёд, но замерли.

– Ты изменилась, – тихо сказала Ада, и я увидела себя её глазами – облачённую в цвета препараторов, испещрённую шрамами, с левым глазом, горящим золотом посреди выжженной на коже тёмной звезды.

Ласси – обычно такая бойкая, живая – молчала, исподлобья глядя на меня.

– Вы тоже изменились, – сказала я. – Но всё ещё будет снова.

И тогда Ада наконец обняла меня, а вслед за ней и Ласси. Я почувствовала запах дома.

Всегда оставалось то, чего я никогда не сумею исправить – но они были здесь. Тёплые. Живые.

Перрон совсем опустел, а я всё прижимала их к себе, не замечая ни снега, ни холода.