Корина. Любовь, которую забрали русалки. Оказывается, он никогда ее не терял.

Корина приоткрывает рот, и я кричу, чтобы Шанти с парнями заткнули уши. Песня Корины не похожа на мелодичные напевы Ватеи: гравий и сталь смешиваются в ее голосе, создавая ощущение чего-то неправильного. Но Бларт все равно зачарован. Маг времени бредет по песку, спотыкаясь каждый раз, когда он останавливается, чтобы посмотреть на Корину. Он выкрикивает ее имя, умоляя ее остановиться, но она не слушает.

– Ты обменял ее любовь к тебе, – говорит Ватея с таким злобным смехом, что я отползаю назад, утопая в песке. Все это время я была благодарна за то, что она на моей стороне. Но сейчас я уже в этом не уверена. – Теперь ты станешь нашим пленником и проведешь остаток вечности на морском дне, вот только она никогда тебя не вспомнит. Как бы ты ни старался, как бы ни умолял, она не отзовется на твои мольбы. И каждый день ты будешь оплакивать ту, что стоит прямо перед тобой. А когда ты захочешь умереть, я позабочусь о том, чтобы ты выжил. Теперь ты мой трофей, и я буду делать с тобой все, что захочу.

Корина хватает Бларта за горло и прижимается губами к его губам, но он так не выходит из транса. Его кожа становится голубой, как лед, и как только он начинает кричать, русалка утаскивает его в воду.

Они больше не появляются на поверхности.

Ватея встает прямо передо мной, и я наконец поднимаюсь с колен.

– Прости, – выпаливаю я. – Я говорю это не потому, что ты ужасно меня напугала. Мне правда стыдно.

На ее губах появляется едва заметная улыбка, но я не останавливаюсь.

– Ватея, клянусь, я никогда не желала тебе зла. Я бы все тебе рассказала после возвращения на Ариду, а Бларт обязательно ответил бы за свои преступления. Но… боги, прости. Он причинил тебе столько боли, и мне очень жаль.

Она кладет руку мне на плечо, и я стараюсь не вздрогнуть при виде длинных когтей, острых, как ножи.

– Я понимаю, что ты хотела как лучше, – в голосе русалки все еще звучит магия. От ее сладости у меня начинает болеть голова. – Но ты открыла мои старые раны, Амора, и я не знаю, когда они начнут заживать.

– Но мы можем попробовать? – Я решительно беру ее за руку. – Мы можем попытаться их вылечить?

Она медленно кивает. Но у меня нет времени насладиться чувством облегчения, потому что с берега доносится крик Шанти.

– Нам нужна помощь!

Я слышу кашель. Мокрый, рваный кашель, и мое тело холодеет при виде промокшего Феррика. Он громко хрипит, лежа на песке, и Шанти крепко прижимает руки к его груди, но кровь просачивается сквозь ее пальцы, даже не думая останавливаться.