Я слабо верила, что Брайен вообще явится на суд. Думала, Правитель не допустит, чтобы его драгоценного преемника подвергли каким-нибудь осуждениям. Да и представить себе встречу двух миров в одной точке я не могла. Это же невозможно.

Но всем нутром я все равно верила, что Брайен придет и поможет мне. В его безопасности я не сомневалась: он был неприкосновенен. Из двух зол я выбирала меньшее, и это был Правитель темных.

Если я смогу перебраться к ним и помочь в освобождении дочери, то все сложится наилучшим образом.

Я все же попыталась слюнями оттереть с лица кровь, за что получила по рукам металлической цепью. Ко мне завели амбалов, которые сковали мои руки и выпихнули меня из палаты. Один из них шел впереди: он вел меня, как собаку на поводке, то и дело нарочно дергая сильнее на себя цепи.

Грязная сорочка, спутанные волосы, бледное и покрытое ссадинами лицо, босые ноги. Видимо, все это забавляло врачей, выстроившихся вдоль стен.

И снова те же фразы, и снова попытки задеть меня за живое.

Весь мой путь до автомобиля сопровождался шушуканьем, несдержанными репликами и даже плевками. Меня осуждали за любовь. За совершенно неправильные отношения.

Видели бы они себя со стороны, как смешно выглядит вбитое в их головы предубеждение насчет истинности и правильности чувств.

Конечно, в автомобиль меня толкнули все с той же «деликатностью». Они действительно постелили на сиденье черную ткань! Неужели они делали это не шутки ради? Только вот я не сдерживала истерического смеха, почти всю дорогу задыхаясь от собственного хохота.

Я была на грани нервного срыва. От сумасшествия меня отделяла только единственная мысль – я нужна дочери.

Мы приехали к границе, далеко от того района, где жила я. Как только меня вытащили из машины, то сразу пихнули к лестницам, ведущим к двери, которую украшал только глазок. Само здание больше походило на непримечательный кирпичный склад с плоской крышей, чем на место, где вершились судьбы. Раньше я о нем не знала, возможно, его сделали таким неброским специально, чтобы о нем как можно меньше говорили. Одна половина была выкрашена в белый, вторая, что логично, – в черный.

Меня завели внутрь и сразу усадили на скамейку в крошечной комнатке, приказав смирно ждать наступления ночи. Эти минуты оказались самыми сложными, ведь я не знала, чего именно ждать, как правильно поступить. Мысли путались, сложно было сосредоточиться на чем-то одном.

Ожидание душило.

Я била пальцами по выкрашенному в белый цвет дереву, бесила амбалов своей нервозностью.

– Пора, – наконец сказал один из них и, дернув за цепь, поднял меня.