Но снова очертания темнеют, растворяются туманом, и Хэлла уже в другой комнате. Та же девочка, тот же одноногий мальчик и тот же 9888. Они стоят в какой-то узкой комнате. Тут есть стол, на котором выставлены пустые пробирки и пробирки с кровью. Тут стоят и две женщины в белых халатах. Одна из них что-то говорит девочке и бьет ее наотмашь, а девочка залезает на стул. Ругань женщины и резкий взмах руки окропляют пол кровью. Девочка взвизгивает, закрывая исполосованные скальпелем глаза. Одноногий мальчик дергается вперед, но 9888 держит его за плечо.

Хэлла снова бежит. Ей кажется, что она задыхается, но это не так. Это просто реакция ее сознания. Она останавливается в лабиринте серых коридоров и слышит всхлипы. Она смотрит на застывшего 9888. Лицо его исказила гримаса боли, отчаяния и злости, он дрожит и держит собственное плечо, впиваясь в него с такой силой, что слышится хруст костей. Всхлипы перемежаются чьим-то пыхтением, Хэлла подходит ближе… И ее начинает тошнить. Голова кружится. Какой-то мужчина в белом халате нависает над голой девочкой, двигая бедрами…

Хэлла снова бежит. Снова. Она пытается сбежать отсюда. Это не воспоминания. Это кошмар, в котором с каждым разом повышается градус ужаса. Плечо Хэллы начинает ныть, хотя никто его не трогал. Это просто реакция, которая означает, что она погрузилась слишком глубоко, что ее сознание начинает соприкасаться с чужим.

Когда Хэлла обнаруживает себя у арены, она даже выдыхает. Это она видела. Здесь детей заставляли драться, но все не так… Нет тех рядов, только несколько детей. И 9888. Он стоит, понурив голову, а над ним возвышается мужчина в белом халате:

– Ты не старался. Ты подыгрывал!

– Он слабый, поэтому я бил не в полную силу… – бормочет 9888.

– Как ты посмел решать? Ты забыл, кто ты? Кто ты?

– Я кирпич.

– Да! Ты кирпич! И ты отвратительный материал! И раз уж ты решил, что можешь так бить, значит, ты решил, что руки тебе ни к чему!

Человек в сером толкает 9888, и он падает. Снова не сопротивляется. Он рвано дышит, а помещение наполняется отвратительным звуком ломающихся костей, обломки которых прорывают ткань, а кровь расплывается по полу. А человек в сером держит уже другую руку на весу и точно бьет по ней дубиной. Теперь в локтях руки вывернуты не так, как должны быть.

И Хэлла всхлипывает, потому что чувствует отголоски боли, а главное – отчаяния. Оно затапливает ее, выжигает все, оставляя чьи-то Голоса…

– Вставай! Тебе пора на процедуру!

И 9888 встает. Он не плачет и не кричит. Он только дышит через рот и медленно идет вперед, а Хэлла идет за ним. Она пытается убедить себя, что должна вернуться, должна выбраться в реальность, но она не может не идти. Она не хочет оставлять его. Она чувствует, что ему страшно…