– Нет, ты вот скажи.
– А что?
– Знаешь, что делают с умничками у тумбочек?
Хэлла вскинула брови, а Лира пристально следила за ней, перемешивая тесто.
– Даже предполагать не буду.
– Ага, у Рие спросишь. Он точно знает.
– А Макс?
– Он почти святой, – негромко засмеялась Лира, останавливая ладонь над сковородкой. – Уже теплая. Пора?
– Проверь. Капни. Быстро же ты в него влюбилась.
– Потому что он милый, заботливый и смелый. Вчера мы весь вечер обсуждали наши семьи. Он рассказал про дедушку, про своего отца, про маму и, конечно, про бабушку… А я про своих. Я даже поплакала… Не знаю, я никогда раньше так не говорила… Это… О нет! Он пригорел!
– Это только первый, ничего страшного.
– Ладно. Я тебе верю.
Хэлла сглотнула. Конечно, эта фраза была никак ни с чем не связана, что происходило до, но…
– Лира… Прости меня, пожалуйста. Я… Я не хотела всего этого. И кричать на тебя тоже.
– Не переживай об этом, – улыбнулась она. – К тому же за то, что ты учишь меня делать панкейки, я готова простить тебе почти что угодно!
Снова тишина. Только теперь более уютная, пахнущая ванилью и панкейками. Лира вполне успешно справлялась с тем, чтобы ничего не пригорало. Хэлла своей ученицей могла только гордиться.
– Ты… Ты вообще как? – наконец подала Лира голос.
Хэлла пожала плечами: