– Наверное, будь я Жницей или коронером, воспринимать смерть было бы легче…

– На самом деле нет. Смерть близкого всегда горе для его родных. Просто со временем мы свыкаемся с таким.

Хэлла не была уверена, что сможет свыкнуться. Только в момент, когда гроб Мальвы опустился в землю и пришло осознание, что сестра на самом деле мертва… Но даже тогда Хэлла не могла в это поверить. Она злилась на окружающих, злилась на себя, а теперь… Теперь, спустя время, все казалось неважным. Будто она доживала последние дни и просто пыталась скрасить безысходность, помогая тем, кто был рядом.

– Думаю, дальше ты справишься, – пробормотала Хэлла. Снова на нее опускалась апатия и усталость.

– Я принесу тебе попозже парочку, попробуешь. Ладно?

Хэлла утомленно кивнула и вышла. На лестнице ей встретился Макс, ему она тоже кивнула, но уже в качестве приветствия. В комнате было уже светлее. Хэлла на кровать не легла, а упала, вдруг поняв, насколько сильно измучена. Ей было лень даже пошевелить пальцем. Так что, когда дверь открылась и внутрь вошел Рие, от которого еще исходил запах поздней осени и холод, она даже не повернулась.

– Выглядишь как стоялое желе.

– Мгм, – выразила согласие Хэлла.

– Это означает что-то вроде «и чувствую себя так же»?

– Мгм.

– Познавательный диалог. Я кое-что тебе принес.

– М?

– О, сколько интереса, я впечатлен!

На сей раз Хэлла даже не нашла в себе сил что-то промычать. Она почувствовала, что рядом что-то положили. Ее хватило лишь на мысленное возмущение: как он мог вообще решить, что она сможет даже голову повернуть! Однако нос защекотали знакомые запахи бумаги, краски и пастели. Хэлла вздрогнула, привстав, и уставилась на целый ворох разной краски – от акриловой до масляной, набор карандашей разной мягкости и листы бумаги.

– Не знал, чем именно ты рисуешь, поэтому взял все.

Хэлла удивленно моргала, пытаясь понять, что происходит. Она не рисовала спокойно уже очень давно. Работа в «Интивее» немного помогала куда-то деть художественный запал, но это было другое… С тех пор, как умерла мама, Хэлле с трудом удавалось возвращаться к рисованию. В конце концов, ей нужно было учиться, присматривать за младшей сестрой, а после смерти Розы еще и обеспечивать ее и себя.

– Почему? – только и смогла вымолвить Хэлла.

– Сама сказала, что хотела быть художницей, – пожал плечами Рие.

Хэлла выдохнула. Она хотела сказать «спасибо», но не могла пересилить себя. Вместо этого она села, подтянув к себе папку с бумагой и упаковку карандашей. Выбрав один потверже, она приступила к наброску.

Когда она рисовала, весь мир замирал. Все словно бы выключалось, как и мысли. Оставалась только Хэлла, кончик карандаша и белый лист…