«Важная встреча», – гудело в голове. Не с кем-нибудь, а с самой Белладонной! Хэлла почему-то представляла ее не менее высокой, чем Рие, только еще более угрожающей. Это он по какой-то причине относился терпеливо к той, чья семья была причастна к его мукам, к той, что выступала пособником его похитителя, а что сделает с ней Белладонна? Хэлла надела простую темную блузку и брюки на случай, если придется бежать. Часть ее продолжала волноваться из-за встречи, а другая часть… Другая часть надеялась наконец получить заслуженное…

– Ma chère![61] – позвал Рие из комнаты. – Ты же такая умелая, даже готовишь. А что насчет галстуков?

– Ты взял галстук, не умея их завязывать? – фыркнула Хэлла.

– Я пробую новое. Никогда не носил галстуков… Может, в детстве, но его я не помню, так что… Никогда не носил галстуков!

Хэлла поежилась от очередного напоминания о том, что Рие не только Рие, но и 9888. Почему-то ей было проще воспринимать мальчика из воспоминаний отдельно от того, кто все это время был рядом.

– Я носила костюмы и умею завязывать галстуки, – призналась она, выходя из гардеробной. И тут же замерла, заметив, что Рие застегнул рубашку только на две пуговицы у воротника, ровно для того, чтобы попытаться завязать галстук. Сквозь щель распахнутой рубашки открывался прекрасный вид на рельеф пресса… Имп его побери!

Щеки Хэллы загорелись от смущения, но она сделала вид, что вовсе не впечатлена. Нужно всего лишь прибегнуть к проверенному оружию – к иронии:

– Пуговицами пользоваться ты тоже не умеешь? – усмехнулась Хэлла, надеясь, что в полумраке раскрасневшиеся щеки не будут заметны.

– Умею, но ты можешь помочь и с ними, femme fatale.

Она фыркнула. Проклятие! Какого Хадса она вообще смущается? Подумаешь, мужской пресс!

– Я тебе не служанка.

Рие чуть наклонился, пока Хэлла быстрыми отточенными движениями делала узел, и шепнул:

– Нет, ты всего лишь та, кто с помощью артефакта может меня убить.

По телу прокатились мурашки.

– Ты можешь убить меня и без артефакта.

– Я не убиваю… По возможности.

– Для кирпича ты слишком добр, – буркнула Хэлла.

– Что ж… Может, я просто не хочу быть кирпичом?

Она вздрогнула, отступая. Как же это неправильно… Как неправильно, что он человек, но настолько глубоко въевшаяся установка «кирпич» мешает не столько самой Хэлле воспринимать его личностью, сколько ему…

– Готово, – еле слышно сказала она и отвернулась.