– Да, но я за здоровый образ жизни! И вообще, раз я не курю, никто не должен курить!

– Иди в задницу! – Донни прикурила от огонька, появившегося на кончике указательного пальца.

– Понял, ретируюсь! Идем, femme fatale, тут больше некого строить.

Рие мягко развернул ее за плечи и ласково подтолкнул в поясницу. Хэлла послушно пошла к выходу. Двое бугаев все еще стояли под мелким мокрым снегом, Рие махнул им на прощание. Он помог забраться Хэлле в кеб, а затем сел напротив нее. Едва только они тронулись, как он расхохотался.

– Что смешного?

– Прости, не смешно, скорее мило, – Рие прикусил губу. – Ты так мило вступилась за меня. Я тронут.

– Меня просто раздражает Теодор, ты тут ни при чем, – Хэлла отвернулась к окну, отодвинув шторку, чтобы смотреть на скучную грязную улицу Клоаки, а не на счастливого Рие. Лицо у него светилось. Не буквально, конечно, но все же. Морщинки между бровей разгладились, уголки губ растянулись в улыбке. Он выглядел еще красивее, чем обычно… С художественной точки зрения, разумеется! Никакой симпатии! Вот еще!

– Что ж, в любом случае, думаю, Донни твой порыв оценила. Считай, что знакомство прошло успешно, ты умница.

Хэлла вскинула брови, но Рие уже расслабленно откинулся на спинку, прикрыв глаза. Он все еще улыбался…

27 Уборка и поцелуи

27

Уборка и поцелуи

Вечером Хэлла вдруг вспомнила о Мими. Она совсем забыла о верной служанке, которая получила травму, пытаясь не впустить убийцу в дом. Шансов перед Хэмлоком у нее, конечно, не было, но она старалась. И последнее время Хэлла не жила с Мальвой постоянно, с ней жила Мими. Всегда рядом, она ухаживала за ней и стала почти частью семьи. А сейчас та, за кем она ухаживала так долго, умерла, сама Мими ранена, а еще осталась без работы и наверняка вынуждена была вернуться в Клоаку к брату и старой матери. Нужно хотя бы узнать, как она, как выздоравливает и вообще…

Письмо вышло недлинным и неформальным, но Хэлла надеялась получить ответ. Его она отдала миссис Шепард, пообещавшей утром отправить вместе с остальной корреспонденцией.

Ночь началась с тревоги. Рие остался у себя по настоянию Хэллы, которая решила, что чувствует себя лучше и не нуждается в надзоре. Может, она снова ошиблась… Полночи она не могла уснуть, ворочаясь. Образы мертвой Мальвы и лаборатории не оставляли. А едва изможденный разум погрузился в сон, как тут же возникли жуткие картины.

Обритая Мальва дрожала, идя по коридору, а ее подгоняли люди в сером. В конце коридора была небольшая комнатка, где стоял отец… Такой, каким Хэлла его запомнила, такой, каким она его и пыталась забыть. Моложавый, с черными глазами, тонкой линией губ и нахмуренными густыми бровями. Он перебирал веревку в руках…