– Он и не был, – говорит Байр. – Но ты – да.

Дафне требуется мгновение, чтобы понять, о чем он говорит.

– Я, – говорит она.

– Слухи об этой истории распространились по всему Фриву. Их разнесли и простые люди, и лорды, которые пришли на «свадьбу, которой не было», как ее теперь называют. И теперь все говорят об иностранной принцессе, которая должна была рухнуть при первом же штормовом ветре, но вместо этого храбро пережила три попытки убийства – четыре, если, как и большинство людей, считать свадьбу. О том, какая она превосходная наездница и что в стрельбе из лука даст фору многим фривийцам. И все это было еще до того, как ты настояла на том, чтобы в разгар зимы отправиться в путешествие, чтобы принять участие в похоронном обряде суженого, с которым вам так и не довелось встретиться. Даже за те несколько часов, что прошли с тех пор, как мы вернулись, я успел услышать несколько новых историй. Об оленях в лесу, которые кланялись тебе как своей королеве, и о том, что по пути к озеру Олвин ты и твоя лошадь оставили за собой след из нарциссов. Еще говорят, что, впервые приехав во Фрив, ты перешла через реку на границе полностью обнаженной, чтобы ничто не стояло между тобой и твоей страной.

Дафна не может удержаться от смеха.

– Ну, это, как ты знаешь, ложь, – говорит она, вспоминая, какой замерзшей и несчастной она была в тот день. Единственное, чего ей тогда хотелось, так это надеть на себя еще больше одежды. Но Байр не смеется.

– Это не ложь, не совсем. Это легенды, – говорит он.

Легенды, которые вокруг меня, думает Дафна. Она пытается понять, но это не в ее силах.

Она ничего не говорит, и Байр продолжает:

– Если бы так получилось, что повстанцы взорвали бомбу на нашей свадьбе спустя несколько дней после твоего приезда, они могли бы приписать это себе, и люди праздновали бы, Дафна. И если бы ты умерла, это могло обрадовать их лишь сильнее. Никто не хотел, чтобы ты сюда приезжала. Ты знаешь это так же хорошо, как и все остальные. Но теперь…

Он замолкает.

– Теперь я живая героиня легенд, а повстанцы в этой истории оказываются злодеями, – заканчивает за него Дафна.

– И это не то впечатление, которое они хотели бы произвести на народ, – признает он.

– Не сомневаюсь, – говорит она.

Дафна смотрит на часы в своей комнате – уже поздно, почти полночь.

– Сегодня мы уже ничего не сможем, Байр, – говорит она ему. – Но завтра мне нужно сделать то, что я должна была сделать уже давно. Пора поговорить с лордом Панлингтоном лично.

Байру не нравится эта идея – она замечает, что он становится еще мрачнее и его серебристые глаза сужаются. Но в конце концов он кивает.