Вспоминаю себя в Рэнхолде. Темную библиотеку. Обложку из бузины, обшитую красной кожей. Запрещенную книгу о фейри, которую засунула себе в карман.

Вспоминаю, как открыла ее и увидела рисунок.

Рисунок женщины со светло-желтыми волосами, отливающими золотом. И мужчины-фейри с крыльями. Они обнимались, и их окутывало какой-то дымкой. Почти как…

Объединившиеся ауры.

И то слово, написанное прямо под рисунком.

Päyur[4].

Сердце бешено бьется в груди. Отзывается эхом.

– Теперь понятно, откуда взялась гниль, – высокомерно говорит Калл. Даже с восторгом. – Скажи, давно ты видишь ауру моего сына? Давно знаешь, что вам суждено стать связанной парой?

Связанной парой…

Перед глазами все расплывается.

И вдруг выступает яркое воспоминание. Это происходит резко, словно оно ждало все это время.

Я вижу это воспоминание очень ясно. Холодная ночь на балконе под снегом и звездами. Невероятное желание и изнурительное противостояние.

Взгляд черных глаз.

Я смотрю в небо, не стряхивая упавший на ресницы снег, а когда поворачиваюсь к Рипу, то вижу, что он тоже на меня смотрит.

– Ну, еще злишься на меня? – спрашивает он с насмешливыми нотками. Я с жадностью слушаю его голос, радуясь, что молчание прервалось, что забылись споры на лестнице.

– Я в ярости.