– Трахнуть ты меня хотел! – зло бросила она ему в лицо, подхватила прикроватный столик и, развернувшись, швырнула его в сторону Люка. Он не долетел – с грохотом врезался в пол. – Не подходи! Лучше бы ты вообще не приезжал!

– Детка, не поднимай тяжести, – попросил он, выдыхая и отступая по ледяному полу. От сгустившейся в комнате ярости и его кровь начала закипать.

– А тебе есть до этого дело? – выплюнула она. – Ты вообще помнил, что я беременна, когда залезал на меня? Убирайся! Убирайся из моих покоев, Люк!

– Марин, – сказал он тяжело, не способный справиться с ее истерикой, – ос-с-становис-сь.

Она засмеялась, нервно, выпрямившись и глядя на него с превосходством, – красноглазая, с растрепанными волосами, некрасивая и измотанная. От нее волнами била агрессия, расцветая морозными узорами на стенах.

– Что, не нравлюсь я тебе такой, Люк? Не нра-а-авлюсь. Я говорила тебе. Говорила. Ты не сможешь меня любить. Да ты уже и сам это понял, да? Недаром ты эту сучку целовал. Хорошо она целуется, а, Люк? Хорошо? Может, ты меня и отослал, чтобы к ней сюда прилетать? Жалеешь, наверное, что спас меня тогда… – она снова засмеялась-зарыдала, запрокинув голову, раскачиваясь, обхватив себя руками, а он слушал этот бред, смотрел на нее и не находил в себе сил остановить. – Лучше бы я тебя никогда не встречала… видеть тебя не могу, не могу, не могу! Ненавижу тебя!

Люк выдохнул, сжимая зубы, развернулся и вышел, понимая, что еще немного – и он тоже сорвется на крик. Его трясло.

– Правильно, – надрывно кричала она ему в спину из спальни, – убирайся! Убирайся и не возращайся! Ты мне не нужен! – Рыдания и вдруг приглушенное, отчаянное, молящее: – Люк! Люк! Прости… не уходи… Люк!

Он не мог вернуться – бежал оттуда, по коридору к черной лестнице, тяжело дыша, наполненный ее болью, тоской и яростным безумием до краев. Нужно было вымыть это ветром, но в таком состоянии нечего было и думать лететь змеем. Он не способен был сейчас собой управлять и точно либо устроит ураган, либо улетит на край света.

В Марининых покоях за его спиной что-то гремело, рушилось, раздавался звон разбитого стекла – похоже, она опять швыряла и ломала мебель. И нужно было вернуться, схватить ее, обнять и переждать, пока она успокоится, помочь ей справиться со срывом. Но он малодушно бежал – он тоже устал, вымотался, тоже ходил по грани все эти дни, и не хватало сейчас сил перешагнуть все то, что она ему наговорила. Не хватило сил отстраниться, пожалеть ее и простить.

Люк сунул руку в карман за пачкой сигарет, наткнулся пальцами на ключи от листолета и едва не бросил их в стену. Но передумал и быстро пошел вниз по лестнице. Вот и решение.