– Я услышал, что ты на грани, великий, – отозвался тот спокойно, отсекая голову у очередной рыбины. – Разве нам не нужно поторопиться?

– Суета есть следствие беспокойного мышления, – гулко укорил его бог. Тротт кивнул, соглашаясь, а Жрец продолжил: – Сильно отвык я от звуков человеческой речи и от существ, не покорных мне полностью, но твоя решимость приятна и свежа. Ты прав, сын мой, я на грани развоплощения, но исчезну не сейчас и не завтра, несколько недель еще есть. Боги умирают медленно, особенно когда в них продолжают верить: я же умираю с тех пор, как оказался здесь, оторванный от Туры, частью которой являюсь…

– Но как?.. – не выдержала Алина и тут же осеклась под предупреждающим взглядом Тротта.

– Не окорачивай ее, раз осмелела, – усмехнулся Черный. – Сам вопросы задаешь, а ей не позволяешь? Не обижу, не бойся за нее. Не глуп я, чтобы гневаться из-за детского любопытства, а поговорить мне с вами в радость. Я попал сюда из-за спора с Красным братом, маленькая пташка. Ни к чему тебе знать причины, но был я неправ и встал против установленного порядка, а раздор наш привел к бою. Много веков с той поры прошло, а Тура, как я вижу во снах детей своих, после столкновения нашего так и не оправилась. В отсутствие мое и другие стихии ослабли, еще немного – погибнет мир. Много зла мы с братом сотворили. Целый материк уничтожили со всем живым, и ни у одного из нас не хватило сил остановиться. Брат упорен, и я упорен: он движение, я покой, на противоположных краях годового цикла стоим и вечно противодействуем.

Принцесса боялась пошевелиться – а Тротт все так же уверенно в пяти шагах от них потрошил рыбу. Хотела бы она иметь такую же выдержку!

– После боя я сам ушел сюда, – говорил Корвин-Жрец, и тянуло от него такой тоскою, печалью, гневом и болью, что у Алины заныли зубы и кости. – Ушел, думая, что будут просить меня вернуться – ведь мы часть целого, и без одного остальные ущербны. Но уже за порогом услышал я запрет на возвращение, что наложил мой брат. И я потом пожалел о резкости своей, и он, я уверен, а поздно уже было. Сами себя и Туру к пропасти привели. Что же, заключение здесь добавило мне ума… а судя по тому, что тебе позволили появиться, птенец, и брату моему пришлось разумным стать…

– И вы никак не сможете вернуться? – робко пробормотала Алина.

– Сам не смогу, – отозвался Жрец. – Но моя сестра успела поставить условие: пусть запрещено исправлять сотворенное богам, но не людям. Если я вернусь, то и Тура окрепнет, и врата, как восстановит мир наш равновесие стихий, закроются. И дети мои, наполовину запертые здесь, со мной вернутся, снова целыми на Туре станут.