Разговаривали они днем, ровно пять минут, по телефону. Он интересовался ее самочувствием, она – его работой. Больше времени у Игоря не было, а Дробжек ни разу не высказала ему неудовольствия или обиды, что он ее бросил.

Шел четвертый месяц ее беременности, и первое обследование на днях показало, что у них будет сын.

Сын!

В голове, когда Люджина сообщила по телефону эту новость, был такой сумбур, что пришлось отложить срочную работу и выйти в парк – охладиться и привести мысли в порядок. Игорь Иванович никогда не думал, что одно известие сможет так взволновать его. Или что пол ребенка будет иметь для него значение. Но дочь у него уже была – взрослая, прекрасная, сильная дочь от любимой женщины. Полина, слава богам, все дольше и дольше оставалась в человеческом облике, как докладывал Игорю командир ее личной гвардии. И теперь еще одна женщина, верная и честная, принесет ему сына.

Как специально, когда он, подняв воротник пальто, обходил замерзший пруд перед дворцом, ему позвонила Полина Рудлог. Он нажал «ответить» с тревогой, но королева Бермонта очень бодро и официально произнесла в трубку:

– Здравствуйте, Игорь Иванович. Я бы хотела вас увидеть и поговорить. О вас… и обо мне, и о маме… Мне стало известно… – уверенности в ее голосе поубавилось. – Вы не навестите меня с Люджиной? – наконец выговорила она. – Примерно в это время я уже не сплю.

– Ваше величество, – с теплотой сказал он, – я был бы рад. Но, к сожалению, крайне сейчас занят. Если вы позволите, то лучше отложить нашу встречу.

– Да, – серьезно откликнулась она, – я понимаю.

Помолчала и пожаловалась:

– Все это так странно, Игорь Иванович. Я не знаю теперь, как к вам обращаться. И от вас «ваше величество» звучит как-то неправильно. Что нам делать?

Он усмехнулся с облегчением.

– Разберемся, Полина, – ответил он. – Война закончится, и разберемся.

– Я правда буду рада вас видеть, Игорь Иванович, – повторила четвертая Рудлог. – И я хочу вам иногда звонить. Вы ведь не против?

– В любое время, – проговорил он, улыбаясь. И потом, когда они уже попрощались, с иронией подумал: как-то так странно сложилась судьба, что две самые близкие женщины называют его на «вы», как и он их.

Сегодня он позвонил Люджине перед выездом, сказал, что будет пораньше. И, когда приехал, Дробжек встретила его в холле: в домашнем синем платье, с отросшими волосами, пополневшая и почти избавившаяся от своего ужасного истощения. Он некоторое время рассматривал ее, подмечая изменения: румянец на щеках, чуть округлившийся живот, отчего-то ставшие более пухлыми губы, – а потом, как был, в холодном пальто, обхватил ее руками и поцеловал.