– А вы? – спросил он, вставая. Подошел, обнял – и сжался. Она была напряженной, твердой как камень.

– А я буду с вами, – ответила северянка и добавила укоризненно: – Я ведь уже говорила об этом. Вам нужно повторять, чтобы вы верили, да?

Игорь поцеловал ее в шею, жадно, почти больно. Сжал сильно, как хотел, зашарил руками по платью, поднимая его.

Оттолкни меня, оттолкни. Ты не можешь принимать меня такого, после такого. И словно в ответ на его рваные мысли она повернулась к нему лицом, спокойно глядя в наливающиеся злым желанием глаза. И отчеканила почти по слогам:

– Я принимаю вас с вашей виной и вашей любовью, Игорь Иванович. Но вы помните, о чем мы договаривались, когда вы просили меня полететь с вами в Бермонт? Найти постоянную любовницу, посещать специалиста, принимать терапию. Пока, – она усмехнулась, – вы исполнили только один пункт.

– Потом, – прорычал он, садясь на корточки и стаскивая с нее белье. – Потом! – подсадил ее на стол, вжался губами в губы, пытаясь расстегнуть штаны. – Таким вы хотите меня, Люджина? Любите меня, помнящего другую?

Игорь почти кричал ей в лицо, а капитан легко гладила его по плечам, словно не замечая его судорожных движений – и не закрывая глаза. Не морщась – а он делал больно. Руками, губами, словами. Прижалась, обняла, заполнила всепоглощающей нежностью – и он затих на полуслове, сжал в кулаках ткань ее платья за спиной, опустился на колени и позорно, сдавленно завыл ей в живот, уткнувшись в него лбом и задыхаясь от боли.

В спальню они вернулись поздно. Игорь до этого молчаливо очищал с противня сгоревшие пирожки и думал, как же она должна сейчас презирать его. А на Люджину напал зверский аппетит, и она ела и ела, пила молоко, чай – а когда полковник оглянулся в очередной раз, увидел ее уже мирно спящей на столе. Отставил испорченный противень, подхватил ее на руки и понес в кровать. Поколебался – стоит ли оставаться здесь после того, что ухитрился наговорить и натворить, – и все же аккуратно лег с краю.

Ночью капитан проснулась – и он проснулся, словно все это время во сне слушал ее. Северянка пошарила рукой по тумбочке, вздохнула тяжело.

– Люджина? – виновато позвал он.

– Пить хочу, умираю, Игорь Иванович, – сонно объяснила она. – И вставать неохота.

И он почти радостно сбегал на кухню, принес ей воды – и лежал на спине на самом краю, и слушал в сумраке, как она пьет. Капитан поставила стакан, зашевелилась, подползла к нему, тихо обняла – и заснула.

А он не сразу заснул. Все прислушивался к ее дыханию, гладил ей живот и удивлялся: как, как же ему могло так повезти?