– Это затем, – очень нежно произнесла я, – чтобы превратить потом вашу жизнь в кошмар, ваша светлость. Не дай боги там что-то серьезное, Люк.
– Скорее, бьющее по моему самолюбию, Маришка. Но ты сейчас подлечила его. Хотя куда благотворнее было бы, окажись ты тут. Рядом. Придешь?
– Нет уж, – мстительно ответила я, хотя тело сладко потянуло и потребовало ответить «да», – ждите до завтра, ваша светлость. Раз уж мне грозит страшное, дайте вволю пострадать. А то с вами никакого страдания не получится.
– Хочу тебя, Марина, – хрипло и настойчиво проговорил он, и я прикрыла глаза.
– Не могу, Люк. Я у подруги.
– Брось. Приходи.
– Не могу, – жалобно сказала я.
Он то ли зарычал, то ли застонал – или засмеялся? – и выдохнул.
– С ума схожу без тебя. До завтра, детка.
– До завтра, Люк, – сказала я, улыбаясь солнечному дню за окном и жесткому нетерпению в мужском голосе.
Я провела у Кати целый день, и мы никак наговориться не могли. Гуляли – за нами по снежным дорожкам мимо нарядных монастырских домиков топали охранники, – обедали, снова болтали. Я расслабилась и отдыхала душой, и нервозность ушла на второй план.
А когда на улице уже давно стемнело, раздался еще один звонок. Звонила Василина.
– Мариш, – проговорила она тревожно, – возвращайся. Только что со мной связался Демьян, они опять будут стараться вернуть Полю. Сказал, что нужна вся семья.
– Я мигом, Вась, – я вскочила, зачем-то метнулась снова к окну, обратно к столу. Извиняющимся взглядом посмотрела на удивленную подругу, подошла и крепко обняла ее.
– Пожелай мне удачи, Кати. Надо бежать.