– Конечно, – проговорил тот. Без страха взял Катерину за руку, и она послушно пошла за стариком, оглядываясь на Александра. Тот, склонившись над чашей, пил из нее воду, затем умылся, подержал руки в воде, открыл Зеркало и исчез.

Глава 4

Глава 4

Утро субботы, 31 декабря, Блакория

Марина

Никогда не считала себя нытиком. Но, простояв несколько часов на морозе, готова была дрогнуть и устроить показательное выступление в стиле «капризная принцесса». Останавливало меня только то, что маги вокруг тоже пребывали в нехорошем расположении духа и, судя по мрачнеющим лицам, только и ждали, чтобы на ком-нибудь отыграться. А кто подходит под это больше, чем беззащитная и не способная никуда деться я?

Амулет-переноску я время от времени проверяла, но он, увы, заряжался очень медленно и никак на прикосновение не откликался.

Мне выдали мужской лыжный костюм ужасающего ядовито-зеленого цвета. Костюм этот светился в темноте (предполагаю, и выбран он был исходя из того, что меня в нем можно было обнаружить издалека), вручили тяжелые мужские ботинки и плотные перчатки. И настойчиво попросили держаться поблизости, резких движений не делать, а если мое высочество чего-то пожелает деликатного, то не стесняться об этом сказать. Я кивнула в ответ, подумав, что скорее язык себе откушу.

Буквально через полчаса после моей встречи с Катей собравшиеся мужчины открыли Зеркало, и мы перешли в какой-то сарай, заставленный снегоходами. А затем в памяти остались только воющая вокруг метель и мой страх. Я боялась так и остаться в этих снегах неизвестно где, потому что лыжные очки забивало белое крошево, а когда я неуклюже смахивала его огромной перчаткой, обнаруживала, что вокруг ничего не видно. В конце концов я вцепилась в спину сидящего передо мной темного, Константина Львовского, закрыла глаза и почти уснула.

Проснулась я от какой-то тряски, прижавшись щекой к сидению снегохода, обхватив его руками и ногами как бревно. Но мы не двигались. Я зашуршала фольгой, которой меня кто-то заботливо накрыл, отлепилась от сидения, повертела затекшей шеей и сняла с глаз лыжные очки – они так врезались в кожу, что на ней наверняка останутся кровоподтеки.

Метель, слава богам, стихла, но от холода щипало ноздри, а вязаная лыжная маска у рта заледенела.

Все еще было темно, но из-под отступающих снежных туч светила узкая луна, насыщая белый покров долины голубоватым перламутром, а вокруг в ее сиянии были отчетливо видны три конические горы. Над одной из них стоял дымный гриб, подсвеченный красным, и его ежесекундно пронзало молниями. Я потерла слезящиеся от ледяного ветра глаза, присмотрелась и почувствовала, как сердце уходит в пятки. Гора со столбом дыма оказалась извергающимся вулканом, и алые потоки текли по склону прямо в нашу сторону, поднимая столбы пара и дыма.