На столике с закусками, что стоял рядом с высокими креслами их величеств, трескались замерзающие графины с напитками, скрипели над ними задубевшие бархатные занавеси, и мороз пробирался под одежду, ресницы прихватывало инеем. Но Байдек тоже молчал. Ждал, пока договорит Тандаджи. А тот говорил и говорил, не шевелясь, не опуская глаз. Про задание Кембритча. Про Соболевского, который пытался убить Пол, про проваленную операцию по его поимке, которая закончилась удачей по чистой случайности – на базе отдыха, куда уехала Алина. Про меры безопасности, которые были предприняты Байдеком и им. Про то, что это только его ответственность и вина…

– Степень вашей ответственности и вашу дальнейшую судьбу обсудим позже, – Василина произнесла это очень тихо, но такая сила слышалась в ее голосе, что Майло пошатнулся и склонился перед гневающейся королевой. – Идите, господин Тандаджи. У вас есть полчаса, чтобы подготовить мне к совещанию подробный письменный отчет.

Тидусс, неверно ступая заледеневшими ногами, шатаясь, ушел. И Василина снова посмотрела на мужа.

– Ты опять все решил за нас двоих, – затрещали от морозного порыва колонны и начали скрипеть, трескаться, но Байдек устоял, хотя хотелось согнуться и упасть к ее ногам, – как тогда, когда не приехал просить моей руки. Мариан. Я простила тогда.

Они стояли всего в нескольких шагах друг от друга, но сейчас их разделяло не расстояние – неверие, ложь, страх за другого, боль.

– Я делал всё, чтобы тебе никогда не пришлось бояться, – четко выговаривая слова и глядя в пылающие гневом глаза, произнес Мариан. – Я защищал свою жену. Как мог.

– Защищал? – крикнула Василина, срываясь в ослепительную ярость, и вокруг нее стал потрескивать от электричества воздух. Позади них уже было пусто, и немногие оставшиеся гвардейцы спешно отступали к дверям – никому не хотелось попасть под горячую руку. – Защищал, не говоря мне, что тебя пытались отравить? Что за детьми следили и, скорее всего, хотели похитить?!!!

– Василина, – он все-таки сделал шаг вперед, потом другой. Разряды больно обжигали тело, в зале уже не дул – бесновался ветер, захватывая останки взорвавшейся твари, осколки стекол. Только вокруг них было маленькое окошко спокойствия.

– Я жена тебе!! – кричала она в ярости, и голос ее эхом подхватывал ветер. – Жена, а не маленькая девочка!!! Ты не имел права мне не говорить! Я твоя королева, Мариан!

Он протянул руку, пытаясь притянуть супругу к себе, успокоить, потому что даже в эту минуту понимал ее, как никто другой. Понимал, что это не только обида на него, но и откат от произошедшего боя с чудовищем, и что сейчас она выплескивает пережитый страх. Но Мариана отбросило разрядом прямо в воющую стихию, к бортику ложи, впечатало в ледяное дерево.