– Мне это нравится, – упрямо промычал Игорь.

– Тьфу, болван, – только и нашла что сказать на такую глупость Валентина. – Хорошо, а где ты был все это время? Почему не явился сюда, как только пес тебя отпустил.

– Он взгромоздился на меня и даже встать не давал, навис, как дьявол. Вон посмотрите, какие у меня царапины. – Федор задрал рубаху, демонстрируя свежие и достаточно глубокие следы когтей, – Мне еще повезло, что он меня не укусил. Зубищи у него что у крокодила. Что я мог сделать?

– Так, ладно, я не могу это больше слушать! – махнула рукой Валентина, решив, что разберется с этим дурнем позже. – Егор похитил Энджи не далее как полчаса назад. Далеко с девушкой на руках он уйти не мог. Отправляйся за ними и верни мою дочь.

– А что делать с Егором? – спросил Федор.

– Что хочешь, мне все равно. Можешь его убить, чтобы под ногами не путался.

– Понял, – протянул тот. – Сейчас водички попью и в два счета их догоню.

Он почти бегом направился к ведру с колодезной водой и, проходя мимо Валентины, задел ее могучим плечом. Не удержавшись на старческих ногах, та упала прямо в лужу, оставшуюся после ночного дождя. Изрыгая ругательства, она, скользя в грязной жиже, попыталась подняться, но сил не хватало.

– Кретин! Баран! Идиот! Не хватало, чтобы я из-за тебя еще шейку бедра сломала!

Бормоча извинения, Федор подскочил к барахтающейся на земле старушке и, подхватив сухонькое тело на руки, застыл в сомнениях, куда же ему пристроить столь ценный груз. С подола длинной юбки струйками стекала вода.

– Да отнеси же меня наконец в дом! – рычала осатаневшая от бессильной ярости Валентина.

– Сию минуту, – заспешил Федор по ступенькам крыльца и, поскользнувшись, чуть не упал. Схватившись за перила, чтобы удержаться на ногах, он выронил свою ношу.

– А-а-а! – упав на ступеньки, Валентина вскрикнула от боли и яростно оттолкнула его рукой.

– Ой, простите, бабуля, – поднявшись на ноги, он снова подхватил ее на руки.

– Как ты меня назвал? – возмущенно возопила та.

– Простите, Валентина… – пробормотал Федор, занося ее в комнату.

– Какая я тебе Валентина! – продолжала голосить оскорбленная до глубины души женщина. – Ты меня всегда называл по имени-отчеству, так и продолжай!

– Конечно, конечно, извините, – хмыкнул он себе под нос.

Не донеся Валентину до кровати, Федор остановился. Постель у хозяйственной и привыкшей к комфорту женщины блистала белоснежным бельем.

– Ну что ты встал? – спросила она, сверкая в бешенстве глазами.