— Ты проиграл, волк, — выдохнула она, тяжело дыша. — Завтра я хочу кофе. С сиропом.

Принцесса без короны

Принцесса без короны

Солнце ещё не взошло над пиками Серых гор, но тонкая нить рассвета уже начинала прорезать низкое небо, окрашивая край горизонта в призрачные оттенки золота и стали. Карета, скрипя, будто жалуясь на каждую мелочь дороги, остановилась на приподнятом холме. Под копытами лошадей хрустел мелкий гравий, перемешанный с опавшими листьями и клочьями тумана. В этом тумане всё казалось не вполне реальным — как будто сама земля, дышащая влажным дыханием осени, не хотела открывать свои тайны, укрывая корни деревьев, основания башен и статуи вдоль дороги мутной вуалью забвения.

На фоне серого неба вырисовывался силуэт Академии Лунного Круга — стройные башни, стены, обвитые чёрным плющом, и флаг, лениво колышущийся на утреннем ветру, где среди звёзд и луны сверкали белые клыки. Это место жило своей жизнью, вне времени, вне шума внешнего мира. Как будто за воротами начиналась не просто школа, а иная реальность, требующая полной отдачи и полной маскировки.

— Доехали, принцесса, — негромко произнёс возница, не оборачиваясь. Его голос прозвучал почти ровно, но в этой ровности была осторожность, как у человека, говорящего с тем, кого боится обидеть.

Ана медленно наклонилась вперёд. Её лицо было наполовину скрыто капюшоном дорожного плаща, глубоким, тёмным, будто впитавшим в себя ночь. Только тонкая линия губ и кончик подбородка ловили тусклый свет рассвета.

— Я просила звать меня просто Ана, — произнесла она твёрдо, с лёгкой холодной ноткой, отточенной в детстве при переговорах с альфами и взрослыми, которые вежливо улыбались, но всегда смотрели на неё как на пешку. — Здесь я не принцесса. Я — студентка. На ближайший год забудь, кто я. Забудь, что ты вёз меня.

Голос её был ровным, но внутри сжималось что-то острое, тяжёлое, такое знакомое: страх и решимость, тревога и злость. Всё сплелось в единый клубок. Рука в кармане нащупала крохотный стеклянный пузырёк с мутной жидкостью, хранящийся как последняя линия обороны. Или как последний акт предательства по отношению к себе.

Ана достала флакон и задержала на нём взгляд. Стекло казалось живым, внутри поблёскивала вязкая эссенция, похожая на туман в бутылке. Это зелье было её щитом, оружием и петлёй одновременно. Её запах, истинный, яркий, хищный, исчезал после блокатора. Исчезала пантера. Исчезала правда.

Она отвинтила крышку и залпом выпила. Жидкость обожгла горло, пробежала по пищеводу ледяной змейкой, оставив после себя лёгкое головокружение. На миг всё застыло — звук, вкус, дыхание. Затем пришла пустота. Её собственный запах, некогда тёплый, с дикими нотами влажных тропиков, исчез. Остался только лёгкий, ничем не выделяющийся аромат свежей травы после дождя. Стерильный, безопасный, ничей.