Она продержалась до самого замка. Точнее до коридора, который охраняли суровый стражи императора.

– Эмми, – позвал меня Кевин, когда я почти коснулась ручки двери. – Не бойся. Что бы ты не решила, я помогу тебе. Только попроси.

– Почему? – впервые за всё время, что провела здесь, я решилась ступить на опасную тропу прямолинейности.

– Ты… – глаза Хильсадара таинственно блестели в свете магических бра, украшающих тёмный коридор третьего этажа. – Ты – другая, – осторожно обошёл животрепещущую тему Кей, – спокойная, добрая, умная… старательная, если вспомнить, как упорно ты старалась перехватить управление над моим элементалем. Такой тебе хочется помочь. Хочется облегчить твой путь и решить все твои проблемы, чтобы ты никогда не хмурилась.

«А ты хитрец…» – хмыкнула про себя, сохраняя невозмутимость.

– Что-то раньше за тобой таких стремлений замечено не было. Тебя в храме подменили? Или ты что-то новое для себя узнал?

Конечно, я подошла к опасной теме. По сути, подвела к тупику, который либо сносить, либо перепрыгивать, не зная, что за этой бетонной стеной кроется. Но я не могла не подчеркнуть то, что меня волновало, потому как если Кевин изменил стиль поведения только потому, что я – иная, довериться ему даже в качестве простого приятеля будет весьма опрометчиво.

Хильсадар оказался опасным собеседником. Он не проломил завесу тайны и не перепрыгнул через неё. Просто обошёл, тем не менее откровенно признавшись:

– Не подменили. И не в храме дело. То, что ты стала другой я сразу заметил. Ещё тогда, когда ты свою горничную обнимала в холле моего особняка. Прежняя Эммиэн только отвешивала ей пощёчины, да огрызалась на мои замечания, утверждая, что имеет право. Дальнейшее твоё поведение только усугубляло степень недоумения, которую ты сумела во мне поселить. Однако несмотря на всё это, я не мог поверить ни своим глазам, ни своим ушам… Слишком живо в памяти то, как ты стояла с надменным лицом, поджимая губы, когда я, едва сдерживаясь, спрашивал, зачем ты убила Самиру? – Кевин поморщился. – Ты сказала: «Она всего лишь животное» и что-то ещё, типа: «Как можно из-за нелепой случайности повышать голос на свою невесту? Принц так вести себя не должен…»

Я широко распахнула глаза, удивляясь грани своей души всё больше. Никогда не считала себя плохой. Всегда старалась помогать людям, вести себя в соответствии с внутренним «Я» и совестью, а оно… вон, как может быть!

«Мою грань развратил Немир вседозволенностью и возможно, я подчёркиваю возможно, чувством вины. Это лишний раз подтверждает, что советские психологи и педагоги, ратующие за важность воспитания в становлении личности, были правы. Хотя… гены тоже своё влияние в этом плане оказали по полной. Это не ты, Эмма. Тебя родили другие люди. Тебя воспитало другое общество. Не стоит приписывать к себе чужие поступки и слова».