Он сказал это делано веселым тоном, но при воспоминании о Ваха в его глазах отразилась боль. Однозначно, после смерти друга она еще не утихла.

– Вэйдун… – начала я, но он меня перебил.

– Просто давай сыграем, – попросил он и при этом выглядел грустным и уставшим. – Мы с ним так часто делали. А я чуть не потерял еще одного близкого человека.

– Хорошо. Ставлю шесть бутылок. А ты, Дэмир? – Я подтолкнула его в бок.

– Я не понимаю, – признался он.

Пришлось разъяснить, что мы вообще делаем.

– Короче, он тоже ставит шесть бутылок, – заключила я.

– Отлично, тогда начинаем. – Вэйдун хлопнул в ладоши, а потом пригрозил мне пальцем. – Только пить алкоголь тебе пока что нельзя, неделю точно.

– Переживу.

– Даже кумыс.

– Кумыс – это не алкоголь, – возразила я.

– Ага, если есть градус, значит, алкоголь. Смотри у меня. Будешь пить чай или морс.

Нам принесли еду. Здесь был нормальный обед и много-много сладостей на любой вкус и цвет, в том числе и кое-что, что я видела только в Ваха. Внезапно я ощутила нечеловеческий голод. Помимо того, что я съела приличную порцию риса со свининой и несколько пирогов с курицей, я попробовала сладостей из всех тарелок.

– Неделю не ела, так конечно, – ничуть не удивился Вэйдун.

Алкоголь запрещалось пить только мне. Вэйдун и Дэмир его пили без зазрения совести. Но если на Дэмира алкоголь нисколько не действовал, то на Вэйдуна еще как. Или, по крайней мере, он делал вид, что захмелел, потому что я не знала, могут ли духи вообще пьянеть. Вэйдун так размяк, что забрался на кровать за нашими спинами, обнял нас за плечи и поцеловал каждого в макушку.

– Как хорошо, что все хорошо заканчивается, – проговорил он. – Благословляю жениха и невесту. А вы знали, что теперь у меня целых два зятя? Как здорово, что будет две свадьбы.

– Что ты там болтаешь? – подскочила я. – Кто второй зять?

– Конечно же, Туган, – ответил Вэйдун. – Теперь мы все одна большая семья. Мэй, правда, еще не в курсе, но со мной Туган уже давно поговорил.

– А если она не согласится? – спросил Дэмир.

– Согласится. После того как он принял за Мэй стрелу, она не отходила от него, пока его рану хорошенько не обработали и не перевязали. Когда она спросила, какого духа он вытворил, то он ответил, что доказывал свою искренность. Интересно, что бы это значило?