– В порядке. Доктор должен уже до них добраться. – Она покачала головой, видя его взгляд, полный надежды. – Потом. Где Оуэйн?

Он указал на север.

– Где-то там, мне кажется. – Он помолчал, склонив голову набок. – Здесь есть и… другие. Я слышу голоса. – Он поморщился, помотал головой. – Я не понимаю, я…

Его губы двигались, но голос как отрезало.

Хюльда прижала большой палец к его губам. В любой другой момент от этого жеста она бы покраснела с головы до пят, но ее нервы сейчас были заняты другим, текущей ситуацией.

– Ты пользуешься общением. – Она почти не вкладывала голоса в свои слова, приглушая их. Немота – побочный эффект общения, и Мерритт, видимо, сам того не сознавая, вовсю пользовался своими чарами, раз заработал отдачу, хотя она продлится всего пару секунд.

Между его бровями пролегли складки, но он снял туфли и выполз в коридор в абсолютной тишине, закрывая свет фонаря собственным телом. Хюльда не должна бы была удивляться его собранности – все это было совсем как в его романе. А вот увидят ли они хороший конец – еще неизвестно.

Прикусив щеку изнутри, она обхватила себя руками, чтобы страх не расползался, и пошла за ним.

Когда они приблизились к концу прохода, показался тот же свет, что Хюльда видела ранее. Ее сердце колотилось где-то в затылке, предупреждая ее. Если ей придется сражаться с Хогвудом… кому-то из них – с Хогвудом… они проиграют.

Вернув ей фонарь, Мерритт сунул голову в смежную комнату. Задержав дыхание, Хюльда заглянула туда из-под его руки.

Помещение было относительно большим, где-то в полтора раза больше гостиной в Уимбрел Хаусе. Стены покрывали полки, занятые веревками, цепями, разнообразными микстурами, зельями и бинтами. В углу стояли две бочки, рядом с железной решеткой, которая…

О боже. Желудок Хюльды сжался. За ней находились скукоженные, преображенные жертвы… но ей не пришлось долго их разглядывать, потому что ее взгляд упал на прямую скамью в центре комнаты. Темный терьер, пристегнутый к ней ремнями, тихо содрогался, пока мистер Хогвуд вдавливал в него обе ладони, запуская те медленные чары, которые высосут у зверя – у Оуэйна – всю его силу и превратят его в одну из сморщенных кукол, которые снились Хюльде в кошмарах вот уже одиннадцать лет.

Но мистер Хогвуд их еще не заметил.

Хюльда схватила Мерритта за локоть – какой у них план? – но Мерритт не двинулся с места. Он стоял, неподатливый, как гранит, глядя не на мистера Хогвуда или Оуэйна, а на сморщенных монстров за железной решеткой.

И дрожал.

* * *

Стоны. Вопли. Крики.

Они пробрались Мерритту в голову, как легкий зимний ветер. Страдание ощущалось таким далеким, но вездесущим, и исходило из того угла, где на полках за решеткой лежали комки, похожие на старые, иссушенные кактусы. Господь, смилуйся, они что, еще живы? Живы и страдают, молят о смерти…