— Да. В год перед последним обрядом деды живут вместе с внуками в Черном дворце, передавая им тайные знания, обучая магии и не принимая жертвы.

— Не принимая жертвы? Значит они…

— Обращаются в змея почти полностью. Кровь становится чистой змеиной. В это время князь, связанный со своим близнецом-змеем должен особенно контролировать его. Ибо сознание человека постепенно угасает. Хотя обычно в это время змей не своевольничает, он занят подготовкой того, кто станет вместилищем его духа. Во время обряда внук получает половину чистой змеиной крови и принимает дух Горана, оставшуюся чистую кровь сохраняют для особых случаев. Обескровленное тело предыдущего «змея» предают огню.

— Это ужасно, — вздохнула Огнеслава.

— Возможно.

— Но почему дед не может стать тенью?

— Это невозможно. Тени не обращаются полностью, их кровь по большей части человеческая.

— И как же хотела обмануть змея княгиня Верея?

— Дать ему полностью обратиться и более не переносить его дух. Если я в конце своей жизни не буду проводить обряд, а просто позволю змею обрести новое змеиное тело, то традиция прервется. Наши внуки будут свободны, и жертвы более не понадобятся. Чтобы контролировать Горана достаточно будет передавать венец от князя к князю. Кроме того княжеский род получит постоянный доступ к чистой змеиной крови и сможет подчинить себе всех змей на земле, будь то ползучие гады или магические существа. План, сулящий грандиозные возможности, согласись, — голос пропитала безысходность с отвращением напополам. — Всего-то нужно вернуть венец князю и нарушить данное слово.

— Звучит еще ужаснее! — обернулась к супругу Онеслава. — Я не хочу терять тебя, ни первым, ни вторым способом.

— Это неизбежность. Все умирают когда-то, не важно, каким способом, — взглянул в любимые глаза Горан. — Ну же, не грусти, если жизнь будет идти своим чередом, то у нас еще много времени впереди. Даже наш сын еще не родился, рано думать о внуках!

Она отстранилась и отошла. Раньше ей казалось, что жизнь впереди длинна, почти бесконечна. Когда-то потом придет старость, думалось, что очень нескоро, а о смерти она вообще никогда не помышляла. Сейчас же жизнь показалась такой короткой. Разве тот отрезок нити судьбы, что она уже прошла, долог? И вот, она уже мать. Еще столько же, возможно чуть больше, и уже её дитя станет родителем. А потом у них останется всего двенадцать лет. «Как мало, так неотвратимо, так мало…» — подумала Огнеслава, и слезы снова навернулись на глаза.

Горан смотрел ей в спину, пытаясь угадать, о чем она размышляет, не напугал ли он её. Но тут она, наконец, обернулась, улыбнувшись настолько тепло, насколько могла.