— С тобой всё хорошо? — тихо спросил он.

— Да, — старательно моргая, чтобы справиться с подступающими слезами, произнесла она. — Прости меня.

— Простить? — занятый своими переживаниями, он не сразу понял, о чем она говорит.

— Прости, пожалуйста. Я говорила исключительно о себе тогда. Никогда у меня даже в мыслях не было обвинить тебя в трусости, — справившись с извинением, она вздохнула, будто камень с плеч свалился. — Из-за меня тебе пришлось туго, да?

— Иди сюда, — позвал Горан.

Огнеслава послушно подошла. Ей так хотелось обнять, но она всё еще сомневалась, простит ли он её необдуманные речи. Видя замешательство, Горан сам обнял супругу, утыкаясь носом в золотые косы.

— Я знаю, что ты сказала сгоряча, — тихо произнес он. — Если бы мужчины всерьез воспринимали всё, что говорят жены, то никто не дожил бы до старости.

— Смеешься? — подняла лицо Огнеслава.

— Люблю! — попытался улыбнуться он.

— Так ты меня простил? — уточнила она.

— Давно.

По-детски светлая улыбка озарила её лицо. Крепче сомкнув руки, прижалась всем телом и снова уткнулась в плечо.

— Я видела змея. Ты сделал это, чтобы помочь мне, да? — заговорила она. — Только когда поняла, что это не ты, осознала, как на самом деле виновата.

— Не говори никому. Нельзя, чтобы Аскольд узнал.

— Хорошо, — кивнула Огнеслава. — Змей тоже просил молчать.

— Просил молчать? — переспросил Горан, этого не было в видениях, похоже он знает не всё. — Расскажи мне подробно, что происходило.

— Ты не помнишь? — удивленно взглянула она.

— Если добровольно отдать змею власть над телом, разум засыпает. События не остаются в памяти. Именно поэтому предки завещали никогда не давать ему свободу, — нехотя признался Горан. — Я сделал это лишь потому, что не смог сам найти место из видений.

Она посмотрела на него такими глазами, будто виновата во всех несчастьях и несправедливости этого мира.

— Всё хорошо, — подбодрил её Горан. — Сейчас уже всё хорошо.