О, теперь я вспомнила. Отец позволил мне взять первый заказ и оставить себе заслуженную выручку. Ее хватило, чтобы купить всем подарки. Родителям и братьям. Себе я ничего не купила.

Я села на кровать, вытянув ноги и скрестив щиколотки. Ветерок из открытого окна щекотал мои голые руки.

– Кто-то же должен отвечать за развлечения на корабле, – сказал Сэндо, вновь начиная играть. – Почему не я? Я пишу стихи и пою. И вяжу узлы лучше, чем кто-либо в Гансуне.

– Ткацкие узлы отличаются от морских, – ласково напомнила я ему. – Кроме того, отец ни за что не разрешит тебе стать моряком.

– Я не нужен ему в лавочке, – настаивал Сэндо. – Дела идут хорошо. Теперь на нас работают двенадцать портных. – Он зажал струны между пальцами. – Можешь поговорить с ним об этом?

Я смягчилась. Его вид вызывал ноющее чувство у меня в сердце, словно мы долго находились в разлуке.

– Ради тебя – все что угодно.

– Спасибо.

Я начала вставать, но Сэндо наклонил голову. Его густые брови свелись к переносице.

– В чем дело? – спросила я.

– Подойди ближе.

И вновь я замешкалась. Что меня останавливало?

Сэндо положил лютню на кровать.

– Почему ты носишь с собой кинжал, Майя?

Я посмотрела вниз. На мне было привычное сине-белое платье с поясом для иголок и ножниц. Но Сэндо не соврал – на боку висел кинжал.

Что-то в нем казалось знакомым, но воспоминание забилось на задворки сознания… готовое исчезнуть и уже никогда не приходить на ум.

Я закусила губу.

– Не знаю.

– Отдай его, – попросил Сэндо.

Я послушно вручила ему кинжал. Брат встал и подошел к окну. Я последовала за ним, купаясь в теплом солнечном свете. День выдался просто безупречным. Я увидела кареты купцов у дороги, детей, играющих с воздушными змеями в виде драконов.