— Ты ракушку захватила? — спрашиваю я.

Раздвинув волосы, Калья показывает оранжевую ракушку, закрепленную на шее. Похожая, только на несколько оттенков кровавее, болтается и на моей. Выглядят они так себе, но через них нам проще всего общаться. Прижмешь ракушку к уху — и услышишь шум океана и песнь подводного дворца Кето, который мы зовем домом. Если мы разделимся, для Кальи это станет картой к морю Дьяволос. Мы далеко от своего королевства и добирались сюда почти неделю. Калье четырнадцать, потому она предпочитает держаться поближе к дворцу, но я решила, что пора это изменить, и поскольку я принцесса, мои прихоти исполняются столь же рьяно, как законы.

— Мы не разделимся, — уверяет Калья.

В обычное время я бы не возражала, если бы одна из моих кузин осталась в чужом океане. В целом они утомительны и предсказуемы, и почти начисто лишены амбиций и воображения. После смерти тети они превратились в восторженных прислужниц моей матери. Нелепость, ибо Морской королевой нельзя восторгаться. Ее нужно бояться.

— Не забудь выбрать кого-то одного, — наставляю я. — Не теряй концентрацию.

Калья кивает и тут же спрашивает:

— А кого именно? Или он споет мне при встрече?

— Петь там будем только мы. И очаруем всех, но если сосредоточишься на ком-то одном, он влюбится в тебя столь отчаянно, что, даже когда начнет тонуть, будет кричать лишь о твоей красоте.

— Обычно чары рушатся, когда они начинают умирать, — говорит Калья.

— Это если воздействовать на всех — тогда в глубине души каждый будет сознавать, что не он единственный властитель твоего сердца. Хитрость в том, чтобы желать их так же сильно, как они желают тебя.

— Но они отвратительны! — возмущается Калья, но, похоже, лишь пытается убедить меня, что правда так думает, а на самом деле сама себе не верит. — Как можно их желать?

— Легко, ибо сегодня тебя ждут не только моряки, но и королевские особы со своей силой. А сила всегда желанна.

— Королевские? — изумляется Калья. — Я думала…

Она замолкает. Она думала, что принцы мои и я не делюсь. Это правда, но рядом с принцами всегда можно найти королей и королев, а меня они никогда не интересовали. Правителей недолго свергнуть. И только в принцах есть особая прелесть. В их юности. В верности своему народу. В том, кем они должны стать. Они — следующее поколение правителей, и, убивая их, я убиваю будущее. Точно как учила меня мать.

Я беру Калью за руку:

— Можешь забрать королеву. Мне неинтересно прошлое.

Глаза ее сияют. Правый — знакомыми мне сапфирами Дьяволоса, а левый — кремовой желтизной, едва отличимой от белого, и ликующими искорками. Похитив королевское сердце к своему пятнадцатилетию, Калья наверняка заслужит помилование от вечной ярости моей матери.