Стоило бы радоваться этой тишине, но мне почему-то не по себе.

Я выхожу в другой коридор, а затем сворачиваю в еще один, пока не добираюсь до узкой лестницы, судя по всему, ведущей в подвал. В надежде, что там находятся жилые комнаты, я осторожно спускаюсь по ступеням, стараясь не обращать внимания на то, что их скрип напоминает стоны.

Добравшись до нижнего этажа, я вглядываюсь в темноту. Каждый мой шаг сопровождает эхо, отчего создается впечатление, что это очень большое помещение. Но его освещает лишь слабый свет, льющийся сверху. Я провожу рукой по гладкой каменной стене, надеясь отыскать выключатель… или что-то, что поможет разогнать темноту.

И наконец мне попадается металлическая коробочка.

Как только я осторожно нажимаю на выключатель, комната озаряется светом. И прямо на меня смотрит сотня глаз.

С губ срывается вздох, а я невольно отшатываюсь к холодной стене. Но через долю секунды приходит осознание, что это не Колонисты. Голубые камни в серебристых браслетах выдают в них порабощенных.

Передо мной, словно манекены, в несколько ровных рядов выстроились люди. Они не раскачиваются, не моргают. Они вообще не двигаются. И, рассмотрев пустые выражения на их лицах, я понимаю, что они даже не заметили меня.

Сглотнув комок в горле, я заставляю себя выпрямиться. После чего засовываю руки в карманы плаща и подхожу к ним, выискивая глазами девушку с двумя пучками на голове и слезами в глазах, которая не выходит у меня из головы.

Я прохожу сквозь выстроившихся в несколько рядов людей, злясь из-за холода в помещении, от которого создается впечатление, что они какие-то продукты, засунутые в морозилку. И часть меня все надеется, что кто-то из них вдруг посмотрит на меня, давая понять, что он владеет собственным разумом. Но другая часть беспокоится, что они очнутся и запомнят меня.

Вот так люди в Победе проводят время, когда не работают?

Это ожидает моих родителей? И Мэй?

Я пячусь, отходя от рядов с пустыми глазами, поддаваясь разрастающемуся в груди страху.

Так много людей…

Так много глаз…

Ладони начинают потеть, а по коже расползаются мурашки, вынуждая сжать кулаки.

Тебе не стоит находиться здесь. Они могут следить за тобой. Офелия может следить за тобой.

Я заставляю себя действовать и мчусь к выключателю. Адреналин наполняет кровь, а сердце колотится как сумасшедшее, когда помещение вновь погружается в темноту. После чего я, не оглядываясь, поспешно поднимаюсь по лестнице.

Меня злит, что скорее всего я упустила единственную возможность доказать свою теорию о том, что люди возвращают себе разум. Но моя уверенность пошатнулась, а в душе поднялась тревога, что этим я привлеку к себе внимание Колонистов. Поймут ли люди, что я тоже человек, если моя маска на мгновение дрогнет? Поднимут ли тревогу?