Кэл вздыхает.
– Ну ладно.
И самолет медленно движется вперед. Колеса подскакивают, катясь по неровному асфальту.
– Нужно прикинуть наши силы и вместе выработать план. С нами могут отправиться все, кто хочет, кроме детей.
– Кроме детей, – соглашаюсь я, подумав о Лютере и других детях-новокровках в убежище.
Слишком маленькие, чтобы сражаться, но достаточно большие, чтобы Мэйвен их не пощадил. Ребята не захотят оставаться, но я знаю, как Кэл заботится о них. Он не допустит, чтобы кто-нибудь из младших оказался не по ту сторону винтовки.
– О чем бы вы там ни говорили, я с вами. – Гарет смотрит на нас через плечо Фарли и стискивает зубы от боли в ноге. – Хотя и не знаю, на что подписываюсь.
Бабуля насмешливо шлепает его костлявой ручкой.
– Тебе прострелили ногу, но уши-то у тебя в порядке. Они собираются штурмовать тюрьму.
– Верно, Бабуля, – подтверждает Фарли. – По-моему, пустая трата времени. Мы полагаемся на слова ненормального.
Даже Бабуля перестает шутить. Она устремляет на меня взгляд, на который способны только бабушки.
– Это правда, Мэра?
– Ну, не такой уж он ненормальный, – бормочет Шейд, однако не отрицает того, о чем думают все.
Я – единственная, кто верит Джону, а они достаточно доверяют мне, чтобы положиться на мое убеждение.
– Он оказался прав насчет Питаруса и всего остального. Почему он должен был соврать насчет тюрьмы?
«Восстань. Восстань в одиночку».
– Он не соврал!
Мой крик заставляет остальных замолчать. Слышится только гул моторов. Он нарастает, превращаясь в знакомый глухой рев, от которого дрожит весь самолет, и вскоре мы отрываемся от асфальта. Дождь стучит по стеклам, ничего не видно, но Кэл хороший пилот – он не позволит нам упасть. Несколько секунд – и мы прорываемся сквозь серые облака в яркое дневное небо. Как будто с плеч свалился чугунный груз.
– Летим к озеру Малый Меч, – говорю я. – Джон сказал, мы там что-то найдем. Что-то, что нам поможет.
Я ожидаю новых возражений, но никто не смеет сердить меня. Неразумно раздражать девочку-молнию, когда сидишь в летящей железной банке.