Они даже не моргают, нерушимо сосредоточенные на мне, на том, чтобы заглушать мою суть.

Снаружи нарастает странный глухой рев. Не понимаю, что это такое, и не хочу тратить силы на пустые догадки. Несомненно, я и так скоро выясню.

И я права. Еще несколько минут – и транспорт останавливается. Заднюю дверь открывают. Этот рев издает толпа, полная нетерпения. На одну ужасную секунду мне кажется, что я снова в Чаше Костей, на арене, где Мэйвен пытался нас убить. «Он, наверно, хочет закончить начатое». Кто-то отстегивает цепь от стены и дергает. Я валюсь вперед и чуть не выпадаю из транспорта, однако один из Арвенов подхватывает меня в последний момент. Не из доброты, а по необходимости. Я должна выглядеть опасно, как положено девочке-молнии. Никого не интересует слабый пленник. Никто не станет торжествовать над хнычущим трусом. Они желают видеть покоренного победителя, живой трофей. Вот что я такое теперь.

Я охотно вошла в клетку.

Меня охватывает дрожь, когда я понимаю, где нахожусь.

На мосту Археона. Некогда на моих глазах он рухнул и сгорел, но этот символ власти и могущества отстроили заново. И я должна пройти по нему босыми израненными ногами, в цепях, с тюремщиками за спиной. Я смотрю в землю, не в силах поднять голову. Не желаю видеть столько камер, лица стольких людей. И они не увидят меня сломленной. Вот чего хочет Мэйвен – но я никогда ему этого не дам.

Я думала, что оказаться выставленной на всеобщее обозрение будет не так уж страшно – в конце концов, я к этому привыкла. Но сегодня все намного хуже, чем раньше. Дрожь облегчения, которую я ощутила на лесной поляне, прошла, сменившись ужасом. Тысячи взглядов устремлены на меня, они ищут признаки поражения на знаменитом лице. Народу очень много. Я стараюсь не слушать их крики – и поначалу мне это удается. Потом я понимаю, что они говорят, и вижу тот ужас, который они держат на виду. Таблички с именами. Фотографии. Убитые и пропавшие без вести Серебряные. В их судьбе остался мой след. Люди кричат на меня, швыряясь словами, которые тяжелее любого предмета.

Когда я добираюсь до дальнего конца моста, до переполненной площади Цезаря, по моим щекам неудержимо катятся слезы. Все это видят. С каждым шагом мое тело напрягается. Я тянусь к тому, что не могу получить, к способности, которая меня не спасет. Я едва дышу, словно вокруг моей шеи уже стянулась удавка. «Что я наделала?»

Много людей собралось на ступенях Дворца Белого огня, желая полюбоваться моим унижением. Знать и генералы сплошь в черном – это траур по королеве. Трудно не заметить платье Эванжелины – хрустальные шипы цвета полуночи, которые сверкают при каждом движении.