Когда дым развеивается, я вижу черное небо – и бронзовые глаза Кэла. Мы держимся друг за друга – двое детей, заключенных в падающей звезде. Черный Бегун вокруг нас разваливается на части, кусок за куском – они отрываются с душераздирающим скрежетом. С каждой секундой самолета становится все меньше. Наконец остаются лишь тонкие полосы металла. Холод обжигает, трудно дышать, и невозможно сделать хоть что-либо по собственной воле. Я цепляюсь за кусок железа под собой – единственное, что уцелело, – и, прикрыв глаза, смотрю на темную землю, которая приближается с каждой секундой. Мимо проносится тень. У нее электрическое сердце и блестящие крылья. «Дракон».

Мой желудок валится вниз вместе с обломками Черного Бегуна. Нет сил даже кричать. Зато кричат остальные. Я слышу их всех – они вопят, умоляют, просят пощады у земного притяжения. Летящий вокруг металл содрогается, и раздается знакомый лязг. Отдельные куски словно притягивает друг к другу. Ахнув, я понимаю, что происходит.

Самолет перестал быть самолетом. Это клетка, стальная западня.

Могила.

Если бы я могла говорить, я попросила бы у Кэла прощения, сказала бы, что люблю его, что он мне нужен. Но от ветра и скорости падения захватывает дух. Слов больше нет. Прикосновение Кэла до боли знакомо – одной рукой он касается моей шеи, поворачивая меня лицом к себе. Он тоже не может говорить. Но я принимаю его извинения, а он мои. Мы не видим ничего, кроме друг друга. Ни огней Корвиума на горизонте, ни земли, которая летит навстречу, ни судьбы, которая нас ожидает. Нет ничего, кроме глаз Кэла. Даже в темноте они сияют.

Ветер слишком силен, он рвет волосы и кожу. Распускается коса, заплетенная мамой – исчезает последнее напоминание о ней. Интересно, кто сообщит родным о том, как я погибла. Узнает ли вообще кто-нибудь, каким был наш конец. Такую казнь мог изобрести только Мэйвен. Не сомневаюсь, это была его идея – убить нас всех вместе, причем так, чтобы мы успели понять, что происходит.

Когда клетка останавливается, я вскрикиваю.

Под моими безвольно болтающимися руками – жесткая трава. Она щекочет кончики пальцев. «Но как?» – гадаю я.

Равновесие сохранить трудно, и я падаю. Клетка колеблется от моих движений, как качели, подвешенные между деревьями.

– Не двигайся, – рычит Кэл, поддерживая меня под спину.

Второй рукой он хватается за стальной прут, который тут же краснеет.

Я прослеживаю взгляд Кэла – и вижу людей, которые стоят на поляне широким кругом. Их серебряные волосы ни с чем не спутаешь. Магнетроны из Дома Самоса. Они все разом вытягивают руки, и клетка медленно опускается. Последние несколько сантиметров она пролетает резко, и мы все вскрикиваем.