Взгляд Валески метнулся к Ли, который стол позади полукровки, но буквально в тот же миг вернулся к Вэйлину.

– Хочешь увидеть своего сына? – спросила она, указывая на колыбель. Впервые Валеска разговаривала с ним настолько мягко. Голос королевы не был ни властным, ни доминирующим: он приобрел тихое, сломленное звучание. Она проиграла и знала это.

Вэйлин, подавив сухость в горле, оглянулся на Ли и сделал шаг вперед, а потом – еще и еще. Чем ближе полуэльф подходил к Валеске, тем больше напрягался, но королева просто тихо ждала, сцепив пальцы на животе.

Вэйлин медленно склонился над колыбелью. И когда увидел маленького мальчика, лежащего на спине и смотрящего в потолок, весь воздух в один миг покинул его легкие. Подняв ручки, тот сучил кулачками, сжимая и разжимая пальчики, словно хотел поймать что-то невидимое. Весело пискнув, малыш посмотрел на Вэйлина темными глазками и моргнул.

– Он очень похож на тебя, – сказала Валеска. – Никто, кто хоть однажды видел его, не верил, что Олдрен может быть его отцом.

Вэйлин абстрагировался от ее голоса – ему не хотелось слушать Валеску. Все внимание мужчины было приковано к маленькому чуду, завернутому в одеяла. На глаза Вэйлина навернулись слезы. Этот ребенок был зачат в результате насилия, но он никогда не должен будет его испытать. Он должен расти в мире и любви, должен знать, что значит иметь заботливую семью. Он должен идти по этому миру надежно и уверенно, не испытывая страха и ненависти к себе, как Вэйлин все те годы, что Валеска использовала его в качестве раба.

Полукровка выпрямился и посмотрел королеве прямо в глаза:

– Я пришел убить тебя.

Улыбка Валески дрогнула:

– Знаю.

Он ожидал, что королева позовет своих охранников, но она этого не сделала. Вместо этого женщина наклонилась над колыбелью и поцеловала сына в лоб. Прощальный поцелуй. Вэйлин не знал, что с Валеской сотворил Цернуннос, но женщина, стоявшая перед ним, была сломлена.

– Я не хочу, чтобы он это видел, – прошептала Валеска.

Вэйлин кивнул и наклонился над колыбелью, чтобы впервые взять на руки своего сына. Малыш хихикнул и одарил Вэйлина открытой лучезарной улыбкой. И в этот момент сердце Вэйлина расширилось, освободив место для любви, которая была еще больше, чем та, что он испытывал к Ли. Он и понятия не имел, что такое возможно, что такая любовь вообще существует. Ради своего ребенка Вэйлин был готов пожертвовать собственной жизнью.

Нежно прижав Кассиана к груди, Вэйлин с сыном на руках повернулся к Ли, который продолжал терпеливо ждать. Увидев малыша, Хранитель тоже просиял нежной улыбкой. Вэйлин подошел ближе и вручил ему сына: