Челюсти существа раскрылись, сухожилия заскрипели в гробовой тишине ночи; его сухой, как соль, язык высунулся между клыками из почерневшей слоновой кости, лаская пустой воздух, который пах предвкушением, едким и острым. Его вкус был похож на аромат крови, пульсирующей прямо под кожей маленькой скраг. И… на что-то еще. Его вкус был похож на ненависть. Тварь зарычала. Она знала ненависть. Она знала ее форму и текстуру. Она знала, какие формы принимает ненависть. Ненависть напомнила ей о потерянной жизни. Тварь бесшумно пошла за Кётт.

Маленькая скраг сделала еще дюжину шагов, прежде чем поняла, что что-то не так. Она остановилась. С хмурым выражением на наполовину скрытом лице крошечная охотница запрокинула голову и понюхала ночной воздух, поморщившись от внезапного зловония, которое окутало ее. В поле зрения скользнул нож. Она обернулась, сверкая желтыми глазами… и увидела, кто ее преследует.

Скраг встретила гипнотический взгляд слуги и застыла, как будто железные корни пригвоздили его к месту. И прежде, чем эта жалкая девчонка успела открыть рот, чтобы закричать, слуга Идуны протянул посиневшую, как у трупа, руку и размозжил ей череп.

КОГДА ИХ смех затих, Снага встал. Скраг нахмурился:

— Вы это слышали?

Нэф слизнул жир с пальцев и покачал головой.

— Наверное твоя подруга где-то там, развлекается.

— Кётт не из тех, кто развлекается. — Снага подошел к краю руин, его долговязое тело было видно на фоне костра. — Кроме того, она уже должна была вернуться.