Если она была способна принять Акиру, но не могла сделать этого для собственного отца, означало ли это, что она ужасная дочь?

– Не спите? – спросил Акира некоторое время спустя.

– Думаю.

– Спите, – проговорил Акира. – Мысли могут подождать.

Ничто не станет ее ждать. Королева должна быть быстрой. Королева не может стоять на месте, пока люди и события проносятся мимо нее. Но это уже произошло, и, хотя без потерь не обошлось, Хэсина выжила. Поэтому она послушалась Акиру и закрыла глаза.

* * *

Наступило утро. Потянувшись, Хэсина почувствовала, что кожа на ее спине стала эластичной. Боль больше не сковывала движений.

«Мазь помогла», – хотела сказать она, но Акира уже ушел. Единственным ощутимым доказательством того, что он ей не приснился, была баночка, стоявшая на полу. Хэсина приложила руку к губам, но в следующую секунду опустила ее. Наступило утро. Пришла пора снова стать королевой и остановить резню, поглотившую город.

Она оделась и заколола волосы без помощи Мин-эр. Нанося на губы киноварь, она закаляла свое сердце. Покрывая скулы мерцающей пудрой из крылышек стрекозы, она затачивала свои слова. Сейчас ей предстояло выявить пророков и успокоить народ, но это станет лишь первым испытанием. Следующее – изгнать ненависть из людских сердец – обещало быть еще сложнее. Возможно, с ее стороны было наивно думать, что она вообще сумеет с этим справиться.

Хэсина захлопнула пудреницу. По крайней мере, она пока что не стала циничной. Ее правление только началось, и единственным талантом, которым она могла похвастаться, было упорство. Она должна была воспользоваться им в полной мере – ради Серебряной, ради Мэй и ради всех пророков, которые жили в королевстве.

Доведя свою маску до совершенства, Хэсина вышла из дворца через зал небесной морали. Во дворе, по которому стелился туман, ее ждали выстроившиеся в два ряда стражи. Они стояли у паланкина, напоминающего шкатулку для драгоценностей. Он был сделан из лакированного палисандра, а под ручками виднелись круглые нефритовые вставки с императорским гербом: водяной лилией, которую оплетает змея.

Паланкин не был крытым, и Хэсина осталась этим довольна: она хотела, чтобы люди видели ее своими глазами. Но когда они спустились по ступеням террас и свернули на центральный бульвар, который вел к восточной части торгового квартала, она начала об этом жалеть. Вдоль дороги стояли колья, на которые, словно человеческие головы, были насажены какие-то предметы – Хэсина поняла, что это голубиные трупики, и почувствовала приступ тошноты.

– Это кендийские голуби, – прошептал молодой страж, который шел справа от нее. – Так горожане ответили на листовки о пророках.