Тельца почтовых голубей окоченели на морозе. Их шеи были свернуты под разными углами, а с лапок свисали таблички:

НИ ОДНОМУ НЕ ДАДИМ СБЕЖАТЬ НИ ОДНОГО НЕ ОСТАВИМ В ЖИВЫХ

НИ ОДНОМУ НЕ ДАДИМ СБЕЖАТЬ

НИ ОДНОГО НЕ ОСТАВИМ В ЖИВЫХ

Она была в начале очень долгого пути.

Стражи объявили о том, что они вошли в торговый квартал. Хэсина едва узнала его. Бо́льшая часть прилавков сгорела, а остальные стояли голыми, словно обглоданные куриные кости. Оледеневшая земля была засыпана обломками дерева и осколками разбитых вещей. Те немногие продавцы, которые все-таки продолжали работать, накрыли свои прилавки брезентом.

– Прах королевы! – кричал один из торговцев. Покупатели протягивали ему баньляни в обмен на маленькие шелковые мешочки. – Ее единственные останки, найденные в глубине подземелий!

Если бы. Будь это правдой, Хэсине не пришлось бы со всем этим разбираться.

– Почему вы не пресекаете подобную торговлю? – резко спросила она у стража.

– Мы разгоняем торговцев и изымаем товары, но на следующее утро они появляются вновь, потому что… – Он осекся.

Потому что на такой товар был спрос. Неужели даже сейчас, когда все стены были завешаны листовками об оглашении королевского указа, большинство людей думало, что она обратилась в пепел?

– Поднесите меня к нему, – приказала Хэсина.

Когда ее паланкин приблизился к прилавку, люди упали перед ним на колени.

– Дянься!

– Д-дянься! – заикаясь, проговорил торговец.

Она оглядела лежавшую на земле фигуру. Это был человек лет тридцати, на вид крепкий и здоровый. Он выдержит, если она преподаст ему урок.

– Ты позоришь свое имя, извлекая выгоду изо лжи, – громко и четко произнесла она.

– Я-я соберу прилавок…

– Нет, оставь все как есть. Следи за ним, – приказала она стражу. – Если хоть кто-нибудь дотронется до его вещей, считайте это воровством. – Потом она повернулась к остальным. – Вы можете идти.

Они пожелали ей десять тысяч лет жизни и поднялись на ноги. Торговец попытался последовать их примеру.