Алый закат будто поджёг его длинные волосы червонным золотом, и они казались живым пламенем.

Ника чуть не ослепла от их блеска.

– Чувствую себя отлично, на душе спокойно. Но физически… Мне кажется, будто меня только что вынули из морозильника, где продержали неделю. Спасибо, что спас! – она слабо улыбнулась, чувствуя себя больной. Простуженной.

Её колотила дрожь. Ведьмочка не могла оторвать взгляд от его прекрасного лица, чересчур идеального для этого мира.

– Мне так холодно! Так ужасно холодно, будто вся кровь во мне замёрзла.

Она попыталась усмехнуться:

– Правда странная галлюцинация?

– Не волнуйся, это скоро пройдёт, – он протянул руку и коснулся её щеки. Ника впервые почувствовала, что по лицу текут слёзы.

Эркюль наклонился к ней и поцеловал.

"Наваждение. Когда же оно пройдёт? Эти сладкие грёзы, нереальные, как сон ", – подумалось ей.

– Я снова сплю? – спросила Ника, когда он оторвался от её губ.

– Нет, на этот раз нет, – пробормотал он, обнимая тонкую талию и кладя голову ей на грудь. – Иногда мне сложно понять, почему ты так боишься жизни? Не любишь себя… А ведь в тебе так много света!

– Это ты обо мне или о лампочке? А лампочки и должны освещать других, а не себя, – ответила она, сжимая его в объятиях. Было очень приятно ощутить сильное мужское тело.

Ника хваталась за него, как утопающий за соломинку. – Разве мужчинам нужен свет чей-то души? Им нужна хорошенькая блондиночка без мозгов!

– Считай, что сегодня ты блондинка, – усмехнулся он, снова целуя Нику. – Я назначаю тебя дамой своего сердца.

Девушка робко прижала его к себе, боясь только одного: что сердце разорвётся от переполнявших его эмоций. После холода смерти пламя жизни обжигало, как никогда. Рисуя новый узор под сердцем, обозначая новую привязанность.

Ника вдруг поняла, что действительно нравится ему. Она оживала… Ей хотелось жить!

***