Я улыбнулась и поцеловала его.

— Я могла бы избавить тебя от поездки и сказать тебе это.

Он сжал меня крепче.

— Это была одна из тех вещей, которые я должен был открыть для себя сам.

Я снова поцеловала его.

— Лаура, мне искренне жаль, что я так резко ушел. Я знаю, что слишком часто взрываюсь и злюсь для своего же блага, и я хочу это изменить.

— Ух ты, я впечатлена. Значит ли это, что ты можешь смириться с тем, что я одновременно и мамаша, и северянка?

— Пока ты остаешься со мной. — Он прижался головой к моей шее и вдохнул мой запах. — Лаура, я хотел бы использовать такие слова, как Финн или Хан, но я не такой человек.

Я погладила тыльную сторону его руки, лежавшей на моем бедре.

— Я знаю, как говорить о других вещах, но я теряюсь, когда дело доходит до выражения того, что я чувствую к тебе.

— Попробуй.

Магни выглядел огорченным, когда выпрямился, и его грудь поднималась и опускалась.

— Ладно, ты знаешь, как это больно, когда в тебя стреляют или колют ножом?

— Нет.

Он прикусил губу.

— Нет, конечно, нет. Но ты когда-нибудь ломала кость или что-то в этом роде?

— Однажды я подвернула лодыжку, и она вся распухла.

— Правильно. — Он кивнул с задумчивым выражением лица. — Я думаю, то же самое случилось с моим сердцем, когда ты ушла от меня. Оно так распухло, что ему некуда было биться, и это было больнее, чем в тот раз, когда я сломал себе три ребра. — Он приложил руку к груди. — Я считаю себя жестким, когда дело доходит до физической боли, но это было намного хуже, чем все, через что я проходил в прошлом. При физической травме ты можешь принимать обезболивающие и лежать неподвижно, пока она не заживет. Когда мы были в разлуке, боль в моем сердце была постоянной, и я не мог дышать.

Я посмотрела вниз.

— Мне жаль, Магни.