– Уже совсем скоро, – говорит она, обращая свой взгляд на запад.
Солнце касается крыш уцелевших зданий в центре города. На закате она планирует обрушить барьер между мирами. Сколько минут осталось до того, как солнце исчезнет окончательно? Десять, двадцать? В любом случае, времени осталось не так много.
Шира стонет, медленно приходя в себя. Улыбка на лице Падшей становится еще шире, и она не спеша идет в сторону девушки, еще одной из своих игрушек.
У меня в желудке все переворачивается. Я должен избавить Эмберли от этого монстра любой ценой.
Я дергаю, проверяя, насколько крепки узлы. Руки у меня онемели, потому что веревки вокруг них обмотаны очень сильно; как только я шевелюсь, мое травмированное плечо простреливает вспышка боли. Столб у меня за спиной крепко стоит на месте. Я провожу руками взад-вперед, надеясь найти зазубренное место, но, увы, поверхность очень ровная, веревку не разорвешь. Серафима поворачивается ко мне спиной, а я разочарованно рычу.
– Какого черта? – спрашивает Шира. Она пытается убрать волосы с лица, но у нее получается только раскачать свое тело взад-вперед. – Что за странный… – Она замирает.
Ее дыхание учащается, как только она замечает под собой сферы. Проходит несколько мгновений, и она начинает отчаянные попытки высвободиться. Столбы, между которых она висит, скрипят от ее попыток.
Серафима поднимает с земли меч – у нее их там целая коллекция, она словно хирург, разложивший свои инструменты, – и подносит его к шее девушки.
– Серафима! – кричу я. – Не смей!
Как будто мои слова ее остановят. Тем не менее я не могу просто так сидеть на месте и смотреть, как она кромсает Ширу.
Шира замирает на месте, чтобы не наткнуться на лезвие.
Я продолжаю дергать свои веревки в бесполезных попытках высвободиться.
Серафима оглядывается на меня.
– Не сметь что? – Она спрашивает с фальшивой наивностью в голосе. – Вот этого, например? – Одним движением руки она проводит лезвием вдоль шеи Ширы.
48. Эш
48. Эш