И чтобы простил меня. Я не всегда хорошо себя вела. Порой была слишком строптивой. Порой гневалась без причины.

Порой рубила с плеча, осуждая кого-нибудь за его слабости.

Я не была простым человеком. И не стала бы простым драконом.

Но я была. Свою жизнь я прожила достойно и с огоньком. Такой уж характер дал мне Бог.

Молилась — потому что знала, что этот приступ — последний. Я ухожу. Сгораю, так и не став драконом.

А в следующий момент меня буквально выжгло изнутри. Я ощущала, как органы охватило пламя, как они плавятся. И орала.

Должно быть, так же орали те, кого сжигали на костре в Средние века. Это очень больно, уж поверьте. Только и остается, что орать и молиться сквозь боль.

А когда догорела, остались угли. Что-то еще ворочалось во мне, но это было как последние искорки из догоревшего костра. Я уплыла во тьму.

Зато в ней было не больно.

* * *

Когда я очнулась, то царил полумрак. А я была прикована кандалами к стене. Распята у каменной кладки.

Находилась явно в полуподвальном помещении. Лишь небольшое оконце на отдалении, в которое и лился тусклый свет. В общем — каземат!

И никакой мебели.

Одновременно я ощущала в себе какие-то новые силы. Казалось, не будь этих кандалов — и я могла бы горы свернуть. Возможно — в буквальном смысле.

Да и вообще чувствовала себя пристойно для подобного положения. Руки не выламывало, лишь немного тянуло. В горле лишь слегка пересохло.

Странно, конечно.

Да и особого ужаса в сердце не ощущала. Скорее гнев на того, кто посмел меня, практически драконицу, заточить в подземелье! Особых сомнений, кто это, не было.

Ну кто? Ользор, который решил, что невеста, с которой нельзя спать, у которой от его прикосновений начинается припадок, достойна лишь сгнить в темнице!

Попробовала освободиться, подвигала руками и ногами. Ничего не вышло, обручи вокруг моих запястий лишь сомкнулись сильнее. Стало больно. Не иначе как в них есть механизм, реагирующий на желание выбраться.

Попробовала призвать огонь. Сейчас мне казалось, что я смогу просто сжечь железо, что сковывает меня.