Последние слова она проорала во весь голос, не глядя, с силой швырнув бокал в стену рядом со мной. Тот разбился, оставляя темные подтеки на обоях.

Наваждение об уничтоженной комнате растворилось, когда небольшой осколок поцарапал кожу на щеке, оставляя красную тонкую полосу. От неожиданности я вскрикнула, и этот крик словно бы отрезвил собравшихся. Но самое ужасное, он привлек внимание желтоглазой: ее взгляд задержался на мне несколько дольше, чем хотелось. Амелия, увидев капли крови на моих пальцах, побелела еще сильнее.

– В другой раз, малыш. – Глаза Эстер потухли, и она отвернулся от Морта, словно того и не существовало больше. – Гэрри, твой талант составлять юридическую белиберду сейчас пригодится впервые за весь год.

– Так теперь моя работа не такая уж и бесполезная, – проворчал мужчина. Его, казалось, случившееся совсем не впечатлило. Он с досадой отложил тарелку на стол и вышел следом за Эстер.

– Поздравляю, можно считать это победой, – едко и зло процедил Фэрфакс, стряхивая со штанов крошки.

– Я бы ее вздернул. – Морт хоть и пытался изображать браваду, выглядел расстроенным и выбитым из колеи.

– Она бы из тебя кишки заживо вынула, сделала из них праздничную гирлянду, а потом засунула бы обратно. О чем ты вообще думал?

– Ну, у меня же были вы, вы бы ей не позволили, – начал было Морт, но под суровым взглядом Фэрфакса поник. – Правда ведь?

– Кэллиан хочет сказать, что однажды нас рядом не будет, – мрачно проговорила Кассандра, подходя к сестре и обнимая ее за мелко трясущиеся плечи. – Какой это по счету ужин, который ты испортил? Хорошо, что никто не пострадал…

Амелия издала яростный рык и внезапно подалась вперед. С силой схватившись за стол, она опрокинула его, окончательно перебив посуду.

– Прости, девочка, – прошептала Амелия, поднимая на меня взгляд. Ее нижняя губа задрожала, а на глаза навернулись слезы. – Кэллиан, не мог бы ты… Эстер.

– Я ею займусь, – коротко кивнул Фэрфакс.

Кассандра и Морт подхватили сестру под руки и увели наверх. Про меня забыли, поэтому в столовой остались только я и ошарашенная служанка. Под ногами хрустели осколки фарфора и стекла, подошва сапог липла к мокрому полу.

– Ненавижу, когда эта старая ведьма приходит, – едва не плача выдавила девушка, скидывая на безнадежно испорченную скатерть оставшуюся снедь. – Всегда все наперекосяк из-за нее.

Звание ведьмы для тетки Фэрфакса подходило идеально. Впечатление она производила отталкивающее, и я легко могла представить ее в какой-нибудь лесной избушке, варящей зелье из розовощеких младенцев и мышей. На ее фоне меркли даже самые едкие слова, произнесенные когда-либо колдуном.