Это получилось гораздо лучше, чем я ожидала. Конечно, ведь я больше не человек. И скорость у меня выше, а возможности теперь совершенно иные.

Эш ждал меня за воротами, на опушке леса. Он стоял спиной к замку и ко мне, утопая в тени деревьев.

Раньше я вряд ли бы смогла его заметить, но сейчас... сейчас я не только чувствовала его запах, но и отлично видела.

Кто-то сказал, что луна – солнце мертвых. Наверное, это был вампир.

Сейчас я была мертва.

И я в полной мере ощутила правильность этого высказывания.

Луна светила мне, уже приближенная к краю неба, но все равно яркая, как тысячи огней. Ее свет не был теплым и желтым, но он лился с небес расплавленным серебром. Мне было бы сложно смотреть наверх слишком долго, как прежде было сложно смотреть на солнце, потому, что глаза начинали слепнуть.

И весь мир вокруг был освещен так ярко, словно сейчас был ясный день. Только вот цвета были куда таинственнее: синий и фиолетовый стали глубже, а зелень затиралась, превращаясь в темную бирюзу.

Но наверно, я все равно буду скучать по солнцу.

Разве есть что-то прекрасней этих густых летних закатов, когда небо окрашивается во все оттенки багрянца, от насыщенно-оранжевого, до светло-розового? Или трепетных рассветов, когда чувствуешь рождение нового дня, а краски такие чистые и светлые?

Но теперь мне навсегда останется лишь синева ночи, пускай она больше и не так темна.

Эш молчал, не зная, с чего начать, что говорить. Да и не было таких слов, что могли бы исправить свершившееся.

Сделать меня снова человеком.

– Так будет всегда? – Наконец, первой спросила я, не в силах сдержать накатившего отчаяния.

– Нет, – все так же стоя спиной, Эш покачал головой так сильно, что его волосы пришли в полный беспорядок, – жажда нестерпима только первые несколько лет. Потом ты научишься ее контролировать.

И он снова махнул головой, словно для убедительности. Это было странно, стоять вот так в нескольких шагах от него, и видеть каждую прядь, каждый волосок так четко, будто он находится прямо передо мной.

– Звучит обнадеживающе. Но пока я не научилась, то могу кого-то растерзать?

– Да, – горько ответил он. – Пока тебе лучше не встречаться с людьми, иначе ты никогда не сможешь себя простить. Поэтому я убрал из замка всех слуг.

В голосе его звучала странная тоска.

Словно для него никто не сделал подобного, и он не смог сдержать себя, о чем долго жалел. А может и жалеет до сих пор. Кто знает, какие люди оказались с ним рядом на тот момент? И насколько они были дороги ему.