— Хорошо, — уступаю я. — Я помогу тебе, чем смогу. — Как я вообще оказалась той, кто должен заботиться, чтобы все остальные посвящённые преуспели?

— Что? — Её взгляд был устремлён в окно, но теперь целиком возвращается ко мне.

— Я постараюсь научить тебя тому, что знаю о чернилах и управлении картами — тому, что выходит за рамки уроков. Только не проси раскладов, там я правда посредственна.

— Ты можешь? Но ведь ты говорила, что это врождённый дар.

— Дар — это когда твоя стартовая линия ближе к финишу. Да, с ним быстрее доходишь до цели. Но с упорством и трудом можно пройти ту же дистанцию. Даже без ритуалов Чаши, — заверяю я её. Я знаю, что это упрощение, наивность по отношению к тому, как устроен мир. Но иногда нам нужна безрассудная надежда, чтобы выжить. Я всегда говорила это Арине. И она сияла. Все надежды, которые я когда-либо лелеяла для сестры — ещё до того, как смогла выговорить её имя, — сбылись.

Может, они сбудутся и для Алор.

— Ты правда сделаешь это? Для меня? — её скепсис понятен. Мы впервые по-настоящему говорим, и я сразу предлагаю серьёзную помощь.

— Да, — отвечаю я так же себе, как и ей.

— Почему? Я ведь с тобой отнюдь не добра была.

— Ты не так уж плоха, — пожимаю плечами. Особенно теперь, когда я знаю, что между ней и Эзой ничего нет. Слава Четырём. Теперь, оглядываясь на наши с ней столкновения, я понимаю, что многое надумывала. — Я знаю, что значит семья. Это, пожалуй, единственное, за что действительно стоит сражаться в этом искалеченном мире.

Она замирает, взгляд метается в угол комнаты. В воздухе повисает чувство вины.

— Это туда ты ночами ускользаешь? К своей семье?

— Иногда.

— К родителям?

Я качаю головой и подхожу к столу, заканчивая освобождать ящики.

— Отец не хотел иметь с нами ничего общего. Я едва его помню до того, как он ушёл, и лица его не вспомню. Даже если бы знала, кто он, я бы, и сама не захотела с ним ничего общего. — Мама никогда не говорила прямо, но я всегда знала: именно после его ухода деньги иссякли. Мы оставили тот красивый дом, который я помню лишь смутно, и переехали в Гнилое логово. В её глазах всегда жила какая-то отстранённость, когда она говорила о нём, и только теперь, став старше, я узнаю в этом стыд. — Мама умерла в Провале. А сестра…

Слова застревают в горле, комом мешая дышать. Я не знаю, что сказать дальше. Готова ли я всё это признать? Готова ли позволить Алор узнать обо мне так много? Доверяю ли я ей настолько? Даже королю я не сказала об Арине. Но я и не утверждала, что сестры у меня нет. Я нарисовала свою историю широкими мазками, так что, если правда дойдёт до него, подозрений быть не должно.