Каэлис встаёт, между нами, оставаясь так близко, что стоит мне шагнуть — я коснусь его.

— Смотритель Глафстоун, — голос Каэлиса холоден и ровен, — я не позволю вам марать доброе имя моей невесты.

Стражники застывают, не зная, кому повиноваться. Весь зал замолкает вместе с ними, ожидая, что будет дальше.

— Её «доброе имя» — не то, чем вы его считаете, — Глафстоун взмахивает рукой в мою сторону, обращаясь ко всем присутствующим. — Эта женщина обманула вас. Её зовут не Клара Редуин, а Клара Грейсворд.

Технически и это не совсем правда, я бы пошутила, если бы не была парализована паникой.

— Она та самая беглянка, что сбежала из Халазара почти год назад, скрывалась у вас на виду и насмехалась над нашей королевской семьёй своей ложью.

В толпе раздаются возгласы ужаса. Среди лиц я нахожу Лурен. Её глаза расширены, рот приоткрыт. Я отвожу взгляд, прежде чем её потрясение пробудит во мне вину, которую я не сумею скрыть.

— Ты смеешь подвергать сомнению моё слово? — голос Каэлиса опускается до ледяного шёпота.

— Лишь чтобы защитить государя, которого я так люблю, — отвечает Глафстоун.

— Мой брат прав. — Из толпы слева выходит Равин, шагов двадцать от нас. Один его вид разжигает во мне новую волну ярости. — Ты делаешь смелое и опасное заявление против женщины, что должна стать Верховной Леди нового Клана Отшельника. Надеюсь, у тебя есть доказательства? — Он защищает меня? Будто это не он в прошлый раз бросил меня в Халазар… Но я ни на миг не теряю бдительности.

— Ваше высочество, — Глафстоун подходит ближе и кланяется, протягивая небольшой конверт. — Я представляю свои доказательства.

Сделай что-нибудь, Каэлис, молю я каждой клеточкой. Но он не двигается. Почему он не двигается?

Равин раскрывает конверт. Содержимое — достаточно, чтобы земля ушла из-под моих ног. Две колоды. Одна на жалких обрывках бумаги — на таких я когда-то чертила для Глафстоуна его нелегальные карты. Другая — идеально выполненные карты Академии, над которыми я работала ради Испытания Трёх Мечей.

— Я давно выявил её незаконные действия, ещё в Халазаре, — произносит Глафстоун, будто сам не приказывал мне чертить. — Не знаю, как она раздобыла материалы. Я конфисковал карты, которые она сделала в тюрьме. Их сходство с картами, что она представила на Испытаниях Трёх Мечей, очевидно.

— Лжец… — вырывается у меня шёпот. В Академии моё письмо изменилось… разве нет? Этого хватит? Или всё бесполезно? Нет… они используют любые «доказательства», какие захотят.

— Тихо, — шипит Каэлис.

Глафстоун продолжает: